Современный Декамерон комического и смешного. День первый - стр. 6

– Я что… я ничего… – смутился Волгин.

– Так, продолжим, – сказала Благова, – это к делу не относиться.

– И всё же интересно!.. – выкрикнул кто-то из зала.

Вилин обращаясь к залу:

– Бездействующий директор всегда хотел сыграть роль героя-любовника. Но даже на репетициях такая роль его уже была импотентной, а для зрителя она оказалась бы смехотворно-клоунской.

После реакции зала Благова сказала: Ивакину продолжать защиту.

– Вот вам один из примеров тоже комического… – заговорил Диссертант. – Томас Гоббс и Стендаль смешное определяют из внезапно возникшего чувства превосходства и удовлетворения…

На экране африканский пейзаж, танцуют негры.

Пятов, заикаясь, Невелеву:

– С приездом из турпоездки в Африку, Петр Иванович.

– Спасибо.

– А ну-ка идем в подвал, посмотрим, что сделали там сантехники.

Оба топчутся на месте, будто спускаются по ступенькам с осторожностью. Гаснет свет. Невелев спотыкается, сердито:

– Темно как в жопе негра…

Пятов подхалимски:

– Ой, Петр Иванович, да везде вы побывали, да всё вы знаете…

Вспыхивает свет. Смех в зале и за столом президиума. Ивакин продолжает:

– К определениям Томаса Гоббса и Стендаля примыкает Карл Юберхорст. Он сочетает объективизм Аристотеля с психологизмом Гоббса.

На экране вперемешку листы с названиями: Сводки, Справки, Статьи, доклады. На трибуне выступающий.

Грачева, держа перед собой блокнот, писклявым голосом говорит Вилину.

– Здравствуйте. Вы производитель работ по реконструкции театра?

– Здравствуйте, я вас слушаю, – ответил тот.

– Я, извините, из треста… Простите, как ваша фамилия?

– Вилин моя фамилия, Слушаю вас?

– Для доклада начальству мне необходимо следующие сведения.

– Именно? Какие?

Грачева заглянула в блокнот, поискала там нужное:

– Так… Минуточку… Графа первая… – Помолчав немного, спросила: – Сколько в театре бельэтажей?

– Один.

– Ясненько. Сколько, в том числе деревянных, каменных, железобетонных и железных? – отметила что-то в блокноте.

– В театре один бельэтаж, деревянный!..

– И больше никаких нет? – смотрит на Вилина недоверчиво.

– Раз один, других, выходит, не имеется!.. с заметной нотой раздражения выпалил Вилин.

– Ясненько, – невозмутимо прописклявила Грачева. – В каком они состоянии?

– В аварийном! – повысил голос прораб.

– Все? Или один какой-то?

Вилин поднял глаза к небу и голосом измученного человека громко прошептал:

– В театре всего-навсего один бельэтаж, старый – престарый.

– Ясненько-понятненько… – И после нудного смотрения в блокнот, спросила: – Какие требуются материалы для ремонта, в каком примерно количестве, в отдельности для деревянного, каменного железобетонного и железного бельэтажей?

Товарищ Вилин взорвался:

– В театре один бельэтаж! Деревянный! Старый! Аварийный! Ремонтировать нельзя. Весь прогнил! Надо разбирать и строить новый, товарищ!

Грачева делает отметки в блокноте и невозмутимо после небольшой паузы:

– Ясненько-понятненько… Теперь скажите, на сколько они мест?

– На восемьдесят два места… – отступил от Грачевой.

– Один или все? – сделала шаг за ним.

– Вилин закричал исступленно:

– В театре один бельэтаж! Других нет! И никогда не было!

Грачева снова свое:

– Ясненько-понятненько… – Помолчала, сделав отметку и промолвила: – До свидания.

Соискатель учености возвращается к своей защите, после того, как присутствующие перестали смеяться.