Совдетство. Книга о светлом прошлом - стр. 142
– Учтите, здесь двести беззащитных детей. Если хоть на минуту опоздаете, я лично с вас погоны посрываю!
Потом она приказала раздать всем мужчинам, даже боявшемуся мышей завхозу Петру Тихоновичу, оружие: штыковые лопаты, пожарные крюки, топоры, городошные биты, огнетушители и огромные кухонные ножи. Лысый Блондин явился с «кривым стартером» – мощной железной загогулиной, которой вручную заводят заглохший мотор. Рослым парням из старших отрядов Анаконда велела вооружиться штакетинами от старого деревянного забора и создавать видимость многочисленного ополчения, но в бой не ввязываться, а в случае очевидной опасности отступить в клуб и там забаррикадироваться. Вызвав братьев Худайназаровых из второго отряда, она временно вернула им конфискованные рогатки и приказала запастись камнями покрупней. Это было серьезное пополнение: близнецы с пятидесяти шагов наповал убивали ворону. Из нашего третьего отряда взяли только Шохина. Высокий и широкоплечий, он вполне мог сойти за мелкого вожатого, вроде Голуба. Я, Лемешев и Козловский тоже просились на передний край, но нам отказали: малы еще, охраняйте своих девчонок. Жаринов, глядя на нас, ощерился и процедил, что только дураки лезут туда, где запросто можно получить перо в бок. Перо – это очень тонкий бандитский нож. Но мы сбегали на хоздвор и обзавелись длинными кровельными гвоздями, заточив их о бордюр до боевой остроты. Пашка предложил еще соорудить под окном катапульту, как в учебнике истории Древнего мира: на бревно кладется доска, один ее конец прижимается к земле кирпичом. Нужно прыгнуть на поднятый край доски – и метательный снаряд навесом полетит в неприятеля.
Карася спрятали на складе под старыми, прописанными матрасами, приказав ему не высовываться, если хочет жить. Сторожить виновника переполоха оставили нашего Голуба, но он, отвесив Толику, покорному с перепуга, десять горяченьких, вернулся в строй защитников «Дружбы».
На военном совете решили, что громилы скорее всего нападут со стороны леса. Забор там повыше, зато легче незаметно подкрасться и скрыться в случае чего в чаще. От станции хулиганы пойдут навряд ли: во ржи даже ночью человек, как на ладони. Но все равно часть защитников во главе с Захаром Борисовичем (он на фронте был разведчиком) расставили вдоль невысокого щелистого забора, за которым начиналось колхозное поле. В случае чего наши должны были фонариками ослепить врага и вызвать подмогу. Бухгалтер вооружился здоровенной сечкой – ею рубят капусту на кухне.
– Р-р-рубиться – так р-рубиться! – картаво приговаривал он, пробуя пальцем лезвие.
Мы, прильнув к окнам, видели и слышали, как наши готовятся к бою. Много интересного рассказал, вернувшись, Засухин, которого мы отправили на разведку. У Андрюхи ночное недержание, поэтому в «белый домик» его пропустили без вопросов, а он заодно выяснил обстановку.
– Ну как там, Зассыхин? – с тревогой спросил Жаринов.
– Жуть! – сообщил тот, стуча зубами – то ли от страха, то ли от холода: июнь был промозглый.
Тая из Китая под охраной Аристова играла на баяне «Вставай, страна огромная!». Виталдон всем пожимал руки, видимо, прощался навсегда. Федор неподвижно стоял, скрестив перед собой две городошные биты. Голуб показательно рубил воздух ребрами ладоней, изображая карате – это такое японское самбо. Анаконда, участковый и дружинник обходили позиции, давая последние указания. Юра-артист, тощий, как Пиноккио, раскрасив лицо черным гримом, бегал вдоль забора, он точил друг о друга огромные мясные тесаки и театральным голосом кричал: