Совдетство. Книга о светлом прошлом - стр. 108
Мы строились, а взрослые лихорадочно готовились к своему прощальному костру. Лысый блондин припер канистру бензина на случай, если понадобится поддать огонька. Бухгалтер Захар Борисович и снабженец Коган уже начали открывать бутылки с пивом, которые, шипя, исходили белой пеной. Галяква резала большие соленые огурцы с запавшими боками. Медсестра Зинаида Николаевна подозрительно принюхивалась к любительской колбасе.
– Зачем же на глазах у детей? Невтерпеж? Как маленькие, ей-богу! – сквозь зубы выругала Анаконда старшего вожатого Виталдона.
От выговора он помертвел – начальницу все боялись до судорог. Крупные розовые прыщи, покрывавшие его щеки, побагровели, он нервно поправил свою и без того аккуратную прическу и, вытянувшись, как в строю, стал жалко оправдываться:
– Я думал… я хотел… пораньше… чтобы… потом… виноват…
– Бутылками хоть не гремите, педагоги!
– Ага!
– Пусть дети уйдут!
– Ага!
– Послал же Бог сотрудничков! – Вдруг Анаконда направила свой темный взгляд на меня. – Полуяков, а ты что тут уши развесил? Тебя наш разговор не касается. Марш в строй!
Я метнулся к своим как ошпаренный. Тем временем пионерская мешанина на поляне, освещенной остатками костра и луной, постепенно приобретала правильные очертания. Благодаря целенаправленной суете возник строй, пока еще, правда, с пустыми промежутками, словно в кроссворде, не заполненном до конца.
– Полуяков, ты чего болтаешься, как цветок в проруби? В строй! Становись с Комоловой! – громко, чтобы слышало начальство, приказал Голуб. – Папикян, уймись, «пенальти» захотел?! Пфердман, быстро встал с Поступальской! Стариков, ты наешься когда-нибудь?
От приказа встать с Ирмой я ощутил теплое стеснение в груди и тут же поймал на себе нехороший взгляд Аркашки, так смотрят перед тем, как ударить под дых. Несмеяна, от которой наконец отвязался Пунин, нехотя вернувшийся в свой отряд, стояла одна, словно печально чего-то ожидая. По моим наблюдениям, красивые девочки бывают двух видов. Возле таких, как Шура Казакова, всегда вьются разные пацаны, вроде выпендрежника Вовки Соловьева. А вот задумчиво-гордая Ирма обычно ходит одна, редко с подружками, ребята к ней просто не решаются подойти, боятся, что отошьет, вежливо, холодно, глядя мимо, и будешь ходить потом, точно с лягушкой за шиворотом.
Но не успел я шагнуть к Комоловой, как ко мне подскочила Нинка Краснова, рыжая, пухлая, усыпанная веснушками буквально с ног до головы. Она, кстати, всем твердит, что за границей конопушки теперь в моде, там даже продается специальный, очень дорогой крем, от него на лице появляются долгожданные желтые пятнышки. Врет, конечно! Наука еще подростковые прыщи с кожи убирать не умеет…
– Отпадный сегодня костер, правда? – закудахтала она, пристраиваясь рядом.
– Угу, – кивнул я, отстраняясь и не упуская из вида Ирму.
– Глаза видел? – понизив голос, спросила Краснова, для надежности схватив меня за пальцы.
– Какие еще глаза?
– Волчьи!
– Видел. Но в Подмосковье волков нет.
– Есть. В газетах писали.
Несмеяна глянула в мою сторону, равнодушно пожала плечами и взяла за руку оторопевшего от неожиданности Засухина. Тираннозавр глянул на счастливца и злопамятно ухмыльнулся.
– Строимся, строимся! Мальчики, девочки, не спим! – показательно суетился Голуб: он хотел в следующем году стать старшим вожатым, взамен Виталдона, который оказался слишком бестолковым для такой важной должности: разговор про это мы тоже слышали сквозь стенку.