Соткана солью - стр. 15
Он абсолютно типичный француз, но совершенно не в моем вкусе: высокий, утонченный, черноглазый, с прямым, длинным носом на слегка вытянутом лице, черными, небрежно-уложенными волосами и тонкими губами. Я не любила такой типаж мужчин, но его обаятельная улыбка и манеры очаровали меня с первого взгляда.
Мы познакомились на благотворительном вечере. Молитвами Монастырской я-таки стала вливаться в американское общество богатых и знаменитых. Пришлось непросто, ибо светской я никогда не была, но чтобы без лишнего геморроя строить свой бизнес нужны были связи, так что, сцепив зубы, я старательно улыбалась весь вечер и вела разговоры ни о чем, пока ко мне не подошел Анри и не спас меня от натужных попыток выглядеть своей среди чужих, предложив выпить у бассейна.
Ночь тогда была тихой, звездной, лишь пение цикад периодически нарушало сонную безмятежность. У меня немного кружилась голова от шампанского, но, если я и была пьяна то, только потому, что нашла благодарного слушателя, у которого мои идеи о ресторане для веганов, будущей франшизе и доставке уже готовых обедов здорового питания для людей с разными ограничениями, вызывали отклик и неподдельный интерес.
Анри как-то так сразу загорелся, включился в процесс, заявив, что ему это близко и что инклюзивность питания преступно игнорируется в сфере общепита, а значит мы должны это исправить. Набросав парочку ключевых моментов, мы договорились о сотрудничестве, а потом до утра проговорили обо всем на свете.
Той ночью я впервые по-настоящему гордилась собой и была счастлива от того, что кто-то меня услышал, кто-то воспринял всерьез и кто-то, кроме позвоночника, наконец, готов был поддержать.
Не знаю, возможно, двойного дна и нет, и я зря себя накручиваю. В конце концов, вкладываться в какое-либо предприятие только из-за понравившегося личика – идиотизм, но мужчины, ослеплённые страстью, умом в принципе не блещут. А страсть тут на лицо.
Можно было, конечно, вовсю пользоваться ей, но мне она костью в горле. Не чувствую отклика, лишь раздражение и досаду.
Честно, лучше уж в одиночку со всеми рисками, чем с заевшей мыслью: что первично – яйцо или курица?
Не то, чтобы теперь это имело значение, но меня все равно цепляет, а еще до бешенства злит необходимость учитывать эту проклятую симпатию и балансировать между категоричным “нет”, и наверняка испортящим все “да”.
И почему всегда все так сложно в моей жизни? Почему, когда у людей закрывается одна дверь, вскоре открывается другая, а у меня вечно какое-нибудь окно на седьмом этаже?
Риторический вопрос. Но я правда устала от бесконечного серпантина вместо спокойной трассы. Будто рок какой-то и несмываемое клеймо неудачницы.
Такие вот упаднические, душные мысли бродили в голове, пока ехали до ресторана.
– Все в порядке? – поинтересовался Анри, видимо, заметив перемену моего настроения.
Впрочем, еще бы ему не заметить – смотрит ведь, не отрываясь.
Это смущает и злит еще больше. Так и хочется взять, да расставить все точки над “ё” и будь, что будет. Беда в том, что я прекрасно знаю дальнейший сценарий.
Уязвленное мужское эго – это не только потеря денег, но и возможная месть. У Анри много хороших связей. Парочку звонков туда, сюда, и никаких денег не хватит, чтобы вытащить из колес моей мечты обиженные палки. Пришлось бы звонить Долгову, чтобы он задействовал свое влияние, но я скорее в самом деле выйду из того окна на седьмом этаже, чем попрошу бывшего мужа о помощи. Так что вариант всего один – улыбаться и продолжать балансировать. Балансировать и улыбаться. Что я и делаю, растягивая окаменевшие от раздражения губы.