Сопротивляйся - стр. 33

Он поклялся, что никогда не трахал кого-то на стороне.

Я верила, даже когда он возвращался под утро и трупом падал в кровать.

Верила до того дня, пока не нашла те презервативы.

Их было шесть, а через три дня стало на один меньше.

Это отравило меня. Сделало другой.

Теперь, спустя время, я жалею, что не швырнула их ему в лицо, может, я просто слишком боялась услышать его ответ. До боли в сердце. До отравляющего душу страха. И пыталась отыскать этот ответ сама. В его глазах. В его прикосновениях. В его постоянных отлучках. В том, что он перестал замечать, во что я вообще одета. И звонить просто так, без причины. Просто потому, что соскучился.

Семь лет…

Мы были вместе семь лет, но я хотела его так же, как в чертов первый раз!

— Але! — толкает меня плечом Маша. — Ты где, мать? Посмотри, что творится.

— Мама! — визжит Мишаня. — Посмотри!

Дернувшись, перевожу глаза на площадку и вижу, что капитан «белых» катается по полу с перекошенным от боли лицом и прижимает к груди согнутую в локте руку. Через секунду его заслоняет возникший рядом медицинский работник, и я понимаю, что на этом игра для нас закончилась.

15. Глава 15

Наши дни

Оля

Последний год своей жизни я практически посвятила тому, чтобы научиться ее контролировать. Оберегая от вмешательства родителей, прежде всего. Помимо осуждения моих поступков, мать пыталась решать за меня все, вплоть до цвета штор в квартире, которая досталась мне от них же. Она пыталась контролировать распорядок моего дня, продукты в моем холодильнике, лекарства, которые я даю собственному ребенку. Вторгаясь в шаткие стены дома, который я изо всех сил пыталась сделать своим, но иногда мне казалось, что вернуться к Чернышову было бы гребаным спасением.

Разумеется, я никогда не думала об этом всерьез.

Просто рядом с ним я была сама себе хозяйка и сама решала, что сегодня будет есть на ужин мой муж или сколько детей я от него хочу.

Изучая развешанные на стенах плакаты с изображением переломов и способов наложения шин, просто пытаюсь понять, когда этот день вышел из-под моего контроля.

Я нахожусь в травмпункте, и мне во второй раз за этот день приходится подвинуть свои планы, но сын так распереживался от вида машины скорой помощи, которая забрала его отца, что мне пришлось предложить Мише отправиться следом за ней.

«Его увезли на ско-ско-о-орой», — рыдал он.

«Я хочу к па-а-а-пе».

Не знаю, что там с нашим мэром стряслось. С виду он очень мучился, но не умирал.

Взглядом сверлю дверь в конце коридора, за которой только что скрылась медсестра.

— Ненавижу этот запах… — Маша вышагивает мимо меня туда-обратно, рассматривая потолок и вертя на пальце ключи от своей машины.

Я прекрасно понимаю, о каком запахе она говорит. Думаю, ненавидеть его у нее есть причины, в конце концов, больницы везде пахнут одинаково.

— Мишаня тоже его ненавидит, да? — ерошу темные волосы на макушке сидящего рядом сына.

Уткнувшись в мой телефон, он кормит желтых крокодилов зелеными кубиками, и этот процесс полностью поглотил его внимание.

— Что? — подняв голову, вертит ею во все стороны.

— Ничего, — отвечаю, вставая со стула и подходя к окну.

Обняв себя руками, вглядываюсь в заснеженную темную улицу и фонари.

По кромке тротуара выстроились маленькие елки из проволоки. Они подсвечены гирляндами по краям, и это мило. Не знаю, успел ли наш мэр хоть как-то поучаствовать в жизни города за полтора месяца «в должности». Я не знаю, справляется ли он, не знаю, как конкретно попал в это кресло. Я даже не знаю, хотел ли он в него, и если хотел, то когда у него появилась такая идея.