Sophia Isla. Доблесть маленькой души - стр. 23
Покупая на последние деньги книги и уроки истории в близлежащей церкви у юного диакона, Виктор Люмьер жертвовал всем во имя мечты.
Глубинным, потаенным страхом юноши было остаться помощником отца, стать его тенью без права выбора. Старания и любовь, которыми руководствовался Виктор, окупились с лихвой: Вселенная подбросила шанс через ненавистную ему мастерскую.
Мартин Люмьер, отец Виктора, был чрезмерно строгим и дисциплинированным человеком. В его доме все всегда лежало на своих местах. Сына он воспитывал в любви и подобающей строгости.
Виола, мать Виктора, слыла портретисткой. Она рисовала обычных людей с натруженными руками. И хоть заработка от этого было немного, рядом был любимый муж, который всегда ее поддерживал, отчего кисти расцветали самыми насыщенными и живыми красками. Она воспитывала в сыне мечтательность и целеустремленность.
После смерти жены Мартин зациклился на порядке, воспитании сына и его обучении мебельному делу, плотничеству и резьбе.
Виктор же не сопротивлялся отцовской строгости – мальчик прекрасно понимал, что это пойдет ему на пользу. Сын всегда был подле отца, изо дня в день помогая с трудной работой в мастерской.
В один летний вечер Мартин шел домой мимо кабака, как вдруг встретил старого товарища-кучера. У последнего был лишь один повод выпить – веселья ради. А вот у Мартина целых два: выполненный крупный заказ и встреча старого товарища – человека из прошлого, который пробудил в нем забытые воспоминания.
Изрядно напившись, товарищ проиграл мастеру свой лошадиный кнут. Расходиться охмелевшими и разговорившимися мужчинам не хотелось, но, вспомнив про сына, Мартин решил двигаться в сторону дома.
По возвращении домой Мартина захлестнула ярость.
Весь пол был перепачкан до неузнаваемости, от былого порядка не осталось и следа, а в центре этого хаоса, как ни в чем не бывало, спал Виктор. Рядом с ним лежали мамины кисточки.
Под руку попался лошадиный кнут.
Всю ночь семилетний Виктор рисовал мамиными красками – изрядно потрудившись, он перепачкал пол, но так и не понял, как из масляной субстанции у матушки получались люди. Сколько бы он ни старался изобразить маму, ее образ не рождался под рукой малыша.
Проснувшись от хлестких ударов кнута, Виктор не стал плакать, он отреагировал иначе – сначала легким недоумением, потом яростью, а затем и вовсе перестал смотреть в глаза обезумевшему от слепой ярости мужчине.
С первыми лучами солнца, после отцовского урока, мальчик собрал кнут, холст и мамины инструменты. Попрощавшись с ее портретами, он покинул родной дом без сожалений.
Наутро после неспокойной ночи Мартина мучали противоречивые чувства. Он понимал: его сын не заслужил жестокой порки, но пелена, затмившая разум, не давала остановиться и отбросить злосчастный кнут.
Первые несколько дней Мартин справедливо терпел выходку сына, но, когда счет достиг недели, отцовское сердце окутал животный страх.
Небезразличные и участливые люди пошли на поиски единственного сына плотника.
Ребенка привели за полночь. Все это время он провел с пастухом и его старым скакуном. Отчаявшийся и напуганный до смерти отец уже было замахнулся, чтобы проучить наглеца за непокорность, но тут Виктор выставил вперед свою первую корявую картину.
Ноги у мальчика дрожали, а сердце так и норовило выскочить из груди. В надежде отразить тяжелую отцовскую ладонь он выставил вперед полотно, отчаянно им прикрываясь.