Sophia Isla. Доблесть маленькой души - стр. 14

Шелковистые буйные волосы постепенно темнели и начали источать смрад, а неземная красота перекосила ее маленькие пухлые губки. Стало очевидным: перед Джимом предстала во всей красе человеческая гнилая плоть.

Джим, скованный невидимыми цепями, оледенел в ужасе. Ему не оставалось и шанса вырваться из цепких лап обезумевшей покойницы.

Собрав последние крупицы подавленной воли, он попытался ослабить хватку соперницы, и на мгновение ему показалось это возможным, но приложенных сил хватило лишь на то, чтобы безжизненным комком рухнув на землю.

К счастью для Джима, этой малой толики свободы хватило.

Вновь заполучив контроль над своим телом, он оторвался от клейкой земли и рванул в неизвестном ему направлении. Но лес, некогда стелившийся к его ногам, больно бьет попавшуюся добычу, и Джим, будто подсеченный умелым рыбаком, падает в грязь. Тело, и так еле служившее ему, стала тянуть к земле невиданная доселе Сила.

Страх парализовал Джима безвозвратно.

Ведомый шлейфом жуткого сновидения, мальчик резко отпрянул от взбитой до неузнаваемости кровати. В попытках перевести дух он пытался закрыть глаза вновь, но дыхание спирало, напоминая о безумии, исходившем от голоса незнакомой дивы. И даже когда он моргал, видел алое мерцание пережитого кошмара.

Выйдя на свежий воздух и прислонившись к перилам, он смотрел в глубокую лесную бездну, изредка кивая головой и крепко сжимая ту самую дождевую каплю, найденную им в сточной яме.

Мрак медленно обступал его, завлекая в густой водоворот эмоционального гнета, граничащего с безвозвратным безумием. Ночь забрала его разум и сердце. Отдала Джима в кабалу темным силам.

Джим был уже не в состоянии открыть глаза, но он слышал, как его зовут родители, и чувствовал, как отец берет его на руки и заносит в дом.

Он бежал на их голоса, а затем и на слезы. Он хотел дотянуться до любимых материнских рук, но ответом ему было лишь редкое мерцание туманных звезд над пепельной головой.

Пепел… Много пепла.

Прошло несколько дней, но глаза были по-прежнему скованы волей темных сил. Казалось, Джим вот-вот одержит верх и разорвет оковы, тяготящие его…

Мы так привыкли открывать глаза каждое утро и видеть новую главу своей жизни, что уже даже не задумываемся о том, как проходим сквозь коридор сновидений, перешагивая обратно за черту вымысла. Но для малыша Джим-Джима наступил день, когда он отдал бы все на свете, чтобы ему помогли всего лишь приоткрыть уставшие веки.

Комната покрылась легким инеем. Все вещи замерли на своих местах в ожидании очередного дня, но его все не было.

Окутанный смиренным страхом, Джим думал лишь о том, чего же хотела от него та женщина, обезумевшая от ненависти и боли душа.

На долю родителей Джим-Джима выпало жестокое испытание. Они не могли помочь сыну, они могли лишь смотреть, как тот страдает.

Могли только слушать дикий ритм биения его сердца и каждую секунду задаваться самым кротким и отчаянным вопросом:

«Почему именно с ним, именно в этот день, именно в 1861 году?»

Наутро все жители стояли на ушах: родители заснувших детей бегали в ужасе по соседям, молились всем известным богам, умоляли забрать их жизни и покой в обмен на души любимых детей.

Тем временем на утреннем небе правила луна, коронующая целину выжженного неба, – плод страсти, умысел ночного огнища и темных сил, в окружении безмолвных звезд.