Sophia Isla. Доблесть маленькой души - стр. 10
Это оказалось во сто крат приятнее, чем водить людей по тавернам в Брюгге. Ну а местные жители с удовольствием переложили на приезжую иностранку все злосчастные маршруты.
Туристическая конторка, в которой работала Мия, не отличалась лоском, напротив, помещение напоминало затхлый сарай, в котором вечно темнота и сырость, но она была единственной на все Черапунджи! А значит, приносила огромные деньги предприимчивому старику-индусу.
Кроме того, Мия была единственной женщиной в коллективе и единственным человеком, в идеале владеющим четырьмя иностранными языками: нидерландским, французским, немецким и английским, который был жизненно необходим при разговоре с любым европейцем. Именно это и было причиной прибыльности: за один тур с Мией Крафт давали в семь раз больше валюты, чем за обычного местного гида.
Поэтому Джим видел чаще папу, чем маму.
Приглушенный звук дождя из прихожей сопровождал хлопочущих над ужином домочадцев. И Джим, и Даниэль заметили, что в доме засел неприятный холодок. Однако, ускоренно расставляя горячее на столе, они не обратили на это внимание.
Беда не приходит одна, и сегодня вместе с холодом в дом вошла опустошенная Мия Крафт.
Будто зайдя в храм, Мия оставила все слова за порогом.
Не проронив ни слова, она безвольно прошла к столу и, не отрывая глаз от покрасневших на холоде рук, присела.
Столовая освещалась шестью толстыми свечами, горячий воск от которых растекался плавно и естественно, образуя лужицы, – а фитилек изредка потрескивал на слуху.
Этот тяжелый блуждающий взгляд трудно было назвать осмысленным. И как бы сильно мужчины ни хотели его оживить, соблюдалось негласное правило молчания: ни Джим, ни Даниэль не задавали лишних вопросов, а лишь теряясь в догадках, терпеливо ожидали, отогревая ее своими глазами и мыслями.
Мия, хоть и сильная волей и духом женщина – но она в первую очередь их женщина… Заботливая, нежная, находчивая, любимая и веселая! А потому продержались они недолго.
Уже через несколько минут двое обеспокоенных мужчин хлопотали вокруг Мии и изо всех сил окружали ее любовью, заботой и теплом, но та даже не подарила им взгляда.
Гром нежданно-негаданно прозвучал с трехкратной силой, вобрав в себя мощь столетия – мощь голодного, обманутого покровителя, условием которого было лишь уважать и почитать его благосклонность к людям, взамен на нескончаемые гроты богатств: не столько цветастых камней, сколько возможности жить благостно и забвенно, без излишних коллизий и катастроф.
У всех без исключений екнуло сердце. Молния, мелькнув неподалеку от дома, сразила наповал старое худенькое деревце.
Глаза Мии оживились, а губы неразборчиво обозначили фразу. Несколько мгновений спустя она нашла глаза мужа и повторила ее вновь:
– Они погубят всех нас…
Даниэль обошел стол и опустился к Мие, намереваясь заглянуть в ее глубокие и такие расстроенные глаза. Единственное, что он мог сейчас для нее сделать, – пожалуй, дать ей вызволить свой голос из пещеры страха, вывалить на него всю ту кашу, которую она заварила в своей голове.
– Не держи все в себе, прошу, поделись с нами… – Даниэль был обеспокоен пуще прежнего, но не показал этого ни ей, ни маленькому сыну, хотя тот и догадался самостоятельно.
– Что мне сказать? Что мне ответить, если я сама еще не разобралась во всем? – отвлекшись на мужа, Мия будто прозрела.