Сон в Нефритовом павильоне - стр. 31
И тут юноша говорит Яну:
– Я так рад нашей встрече, что хотел бы на память о ней оставить вам стихи. Конечно, я не Ли Бо и не могу во хмелю создавать шедевры, но все же попытаюсь не опростоволоситься. Надеюсь, вы будете снисходительны!
Юноша спросил у Яна веер, достал тушечницу и кисть, пристально посмотрел на луну и начертал на веере вот что:
Прочитав, Ян не мог удержаться от похвалы: великолепный язык, глубокое чувство! Но ему почудилось, что в стихе есть еще какой-то смысл. Он прочитал начертанное раз, потом другой и, в свой черед попросив веер у юноши, записал:
Юноша прочитал стихи про себя, продекламировал вслух и сказал:
– Такого совершенства мне не достичь! А про какой дом говорите вы в последней строке?
Ян смутился:
– Да так, про один.
А Хун размышляла: «Стихи у него прекрасны, хотя это мне уже известно, но как он относится к женщинам – вот что я до сих пор не знаю». Она разлила остатки вина и предложила:
– Давайте закончим наше пиршество! Я, кстати, слышал, что Ханчжоу славится своими гетерами, – сходим к ним!
Ян покачал головой.
– Негоже таким молодым и благородным юношам посещать злачные места. Что скажут люди? Ведь нам самим потом стыдно будет.
Юноша в ответ:
– Странные слова! А в старину говаривали: не осуждай за вино, не осуждай за любовь! Су У свято хранил верность государю, однако сошелся с иноземкой и подарил Поднебесной Тун-го. Сыма Сян-жу был большим поэтом, но, только влюбившись в Чжо Вэнь-цзюнь, создал «Песню Фениксов», свой шедевр! Значит, любовь нужна и героям, и поэтам!
Ян снисходительно улыбнулся.
– Слова ничуть не странные! Ведь Сыма Сян-жу и так был знаменит. С другой стороны, чтобы обмануть привратника и проникнуть в дом Чжо, ему пришлось надеть короткие штаны и торговать вином на улице. И если всем последовать его примеру, то нравственность придет в упадок. Су У был выдающимся деятелем, беспредельно преданным престолу, и его имя гремело вплоть до времен царства Шу. Но если бы не Тун-го, любовная связь могла и не сделать его тем образцом морали, каким он почитается по сей день. Только мы-то с вами не великие поэты и не выдающиеся деятели, потому не будем ссылаться на них.
Выслушав такой ответ, Хун подумала: «Я считала его ветреником, а он, оказывается, праведник!» И сказала:
– Может, вы и правы, но оставим любовь. Когда-то говорили: благородный муж ради дружбы жизни не пожалеет. Что же тогда дружба?
Ян улыбнулся.
– Вы и сами знаете, но хотите слышать мое мнение. Если два человека сблизились и нашли один в другом понимание, это и будет дружбой.
Юноша в ответ:
– А дружба ли, когда я другого понимаю, а он меня нет?
Ян сказал:
– Стоило Бо-я заиграть на цитре, как появился Чжун Цзы-ци. И так во всем: одно качество привлекает другое. Говорят же: Облако следует за Драконом, Ветер – за Тигром, однозвучное сливается, однородное сочетается. Разве не так?
Юноша продолжил:
– Верно, но как много людей злых, как много людей, для которых нет ничего святого! А ведь такие могут обмануть в дружбе. Возьмите Ван-вана – в бедности был он добрым, а разбогатев, стал скрягой. А вы встречали людей, которые оставались верными друзьями в бедности и в богатстве, в безвестности и возвысившись?