Сон в Нефритовом павильоне - стр. 21
Вместе с самыми молодыми гостями Ян устроился в конце стола. Хун презрительно разглядывала приглашенных, и ничтожными казались ей их речи и грубыми их манеры. Но вот вдалеке она заметила юношу, по видимости небогатого и чем-то опечаленного. Благородством осанки и мужественным обликом он напоминал морского Дракона, повелителя ветров и дождей. «Он здесь словно Феникс с горы Даньшань среди кур! – подумала Хун. – Многих я видела в зеленом тереме, но такого красавца не довелось мне встречать!» И все чаще взор Хун останавливался на Яне, а взор Яна – на Хун…
Правитель Хуан, убедившись, что гости расселись, обернулся к Хун.
– Нет прекрасней дворца к югу от Янцзы, чем Павильон Умиротворенных Волн! Здесь собрались многие поэты. Так спойте нам песню, вдохновите нас!
Хун опустила глаза:
– Стоит ли досаждать поэтам моей песней? Не лучше ли будет мне спеть стихи победителя нынешнего состязания, как некогда пели стихи Ван Чжи-хуаня?
Гости одобрили предложение, а Хуан подумал: «Ведь сегодняшний пир я устроил из-за Хун. Пусть будет так, как она хочет. А потом – едва ли здесь найдется поэт, равный Ван Чжи-хуаню. Когда все эти юнцы опозорятся перед Хун, я сам сложу стих и заслужу расположение гордой красавицы». И он сказал вслух:
– Госпожа Хун опередила мои мысли. Сделаем так, как она пожелала. Пусть каждый возьмет лист бумаги и сложит стих о Павильоне Умиротворенных Волн.
Склонившись с кистью в руке над бумагой, все принялись сочинять, втайне мечтая о победе. А Хуан встал и вышел во внутренние покои.
Когда наконец доложили, что поэты закончили творить, правитель вернулся и раздраженным голосом произнес:
– В древности Цао Цзы-цзянь сочинял за семь шагов, а вы бились над этим чуть не полдня.
Все это время Хун не переставала наблюдать за молодым Яном и видела, как, выслушав Хуана, юноша улыбнулся, развернул лист бумаги и, не отрывая от него кисти, написал три строфы, после чего небрежно бросил свое сочинение на стол. Прочитав стихи молодых поэтов из Сучжоу и Ханчжоу, Хун убедилась, что, кроме заурядных рифмоплетов, здесь никого нет. Раздосадованная, она в конце концов взяла лист Яна – и что же увидела?! Почерк каллиграфов Чжун Яо и Ван Си-чжи! Рисунок в манере Янь Чжэнь-цина и Лю Гун-цюаня! Вихрь, слепящий глаза; Дракон и Змея, что переплелись в смертельной схватке!.. Она начала читать. Великолепно – ритмы семи славных ханьских поэтов! В лучших традициях золотой династии Тан! Не слабее, чем у Юй Синя и Бао Чжао! Стихи похожи на отражение луны в реке, на образ цветка в зеркале! Вот они:
Прочитав стихи, подняла Хун свой царственный взор, вынула из волос золотую шпильку, украшенную головой феникса, распечатала ею кувшин, разомкнула алые уста, прополоскала сладким вином нежное горло и запела – словно драгоценная яшма Наньтяня рассыпалась на столах пирующих, словно крик одинокого гуся в голубом небе над чистой рекой донесся до них, и облетела пыльца с цветов, и повеяло свежестью, и цвет дня стал еще прекраснее. Поэты из Сучжоу и Ханчжоу переглядывались, спрашивали друг друга, кто же это сочинил, чьи это стихи.