Солнце в стакане. уходящие сумерки одиночества - стр. 11
В его квартире женщины появлялись часто. Они приходили вечером, утром исчезали, оставив после себя легкий аромат духов и мокрые полотенца. Некоторые возвращались через несколько дней, но только для того, чтобы уйти навсегда. Он никого не удерживал. Зачем? Однажды он сделал попытку. Ничего хорошего не получилось. Результат – грязный развод, боль, и он три года не видел сына. Тени. Тени прошлого…
По вечерам, когда ты один и не очень пьян, они как химеры выползают из темных углов, впиваются в душу острыми когтями и терзают твою память. Настоящее краснеет от стыда и отступает под их натиском. Действительность растворяется в несбывшихся надеждах, и сожаление, мерзкое, противное, захватывает тебя. Оно ведет тебя в лабиринты прошлого, где каждый миг кровоточит, каждая секунда вызывает желание все исправить…
Это травит тебя.
Но каждый раз ты находишь в себе силы все принять, так как есть.
Какое требуется усилие отказаться от ничтожной, беспочвенной, но сладкой надежды все исправить. И уйти от соблазна предать самого себя…
Этого вполне достаточно, чтобы больше не пытаться.
Сазаров затушил сигарету. Завтра утром он заварит крепкий кофе. За завтраком она будет что-то говорить, а он отрешенно смотреть в окно. Потом она уйдет…
– Почему ты не спишь? – Накрывшись одеялом, Вика сидела на диване. – Налей мне. Ты много куришь. Я заметила. Это вредно.
Не спит. Давно? Начнешь отвечать и получится ночной разговор, когда мысли рвутся на язык, и любое сказанное слово приобретает вдруг совсем иной смысл.
Он сходил на кухню, вернулся с бокалом.
– Иди ко мне. – Вика пригубила вино. – Не сиди один. Говорят, лунный свет может свести с ума, если смотреть на него в полном одиночестве.
– Луны не видно. Снег идет.
– Когда нет луны, сойдут и фонари. Не сиди один.
Сазаров усмехнулся. Какой тон, какая уверенность. Откуда это в них?! Книжек начитались? Думают, в жизни тоже все так – пошленький романтизм, освещенный светом фонарей? Что они знают и умеют, имея красоту и молодость? Впрочем, это не мало, чтобы бойко торговать собой. Хорошо заменяет отсутствие таланта в чём либо ещё…
Жизнь не пошленькое удовольствие. Она – удар, который всегда надо уметь держать.
Сазаров посмотрел на нее. Она ждала.
О чем я думаю?! К чему эти глупые мысли? Она в моей квартире. Стоит ли думать о чем-то другом?
Он присел рядом с ней. Ее лицо, размытое полумраком, лишенное конкретных очертаний, показалось ему в эту минуту таким знакомым, близким. Прошлое… Тени… Он тут же прогнал эту мысль. Нет прошлого. Есть только всепоглощающее сейчас…
Г-н Лобов внимательно читал статью. Сазаров ждал без интереса. Петр Андреевич с укоризной смотрел на него.
– Да, умеете вы, Виктор, преподнести сюрприз.
Удовлетворенно заметил Лобов.
Петр Андреевич облегченно вздохнул. Сазаров закурил. Слова, подумал он. Конечно, через какое-то время они обернутся парой хрустящих бумажек, которые позволят провести один-два вечера в «Старом доме» и частично расплатиться с Зальцманом за костюм. Но сейчас это только слова, напоминающие сытое мурлыканье жирного кастрированного кота, который с удивлением обнаружил в своей миске вместо воды сливки.
– Вы, Петр Андреевич, очень умны, раз сумели привлечь в редакцию такого человека, как Виктор. – Лобов отложил статью.