Солнце Парижа. Часть 3. Закат. Чужие - стр. 2
Набросив ему на плечи старую шинель, в старенький тюремный Рено его затащили уже двое – полицейский и санитар. На деревянной скамейке внутри фургона он восстановил дыхание. К тому же автомобиль завёлся не сразу: что-то громыхало и скрипело, но всё-таки, в конце концов, машина затарахтела. За это время Андрей уже пришёл в себя, чтобы осознавать происходящее вокруг.
Фырча и скрипя, чёрный фургон покинул тюрьму через распахнутые ворота. Андрей с любопытством уставился в зарешёченное окно. А посмотреть было на что. За окном проплыло странное огороженное сооружение: огромная деревянная рама с болтающимися вдоль столбов верёвками возвышалась рядом со стеной тюрьмы.
– Нравится? – подмигнул сопровождавший его полицейский, заметив интерес заключённого к необычной конструкции. Андрей не ответил, продолжая смотреть в окно, но, очевидно, надзиратель и не ожидал другого, понимающе кивнув.
Конечно, Андрей узнал сооружение или, точнее говоря, понял. Скрытый символ Франции? Символ, знакомый со времён Людовика Шестнадцатого и Робеспьера. Особенно почему-то для русских. Он зябко передёрнул плечами. Слава Всевышнему, полицейский не заметил невольного движения арестанта – шинель скрыла – Андрею не хотелось, чтобы француз заподозрил Бог весть что. На самом деле его не испугал вид гильотины – это была инстинктивная реакция на орудие своего умерщвления – узник уже смирился с этим и даже видел некие положительные стороны в таком виде казни: мгновенный удар, и его душа отойдёт к Богу. Что же, так тому и быть. Равнодушие к своей судьбе? И он ни о чём не жалел? Андрей даже не думал на эту тему. Всё было предопределенно. Возможно, свыше. Возможно, природой. Хотя природа тоже в руках Божьих. Равнодушие… Оно отразилось даже на его внешнем виде: узник отказался от цирюльника, и его лицо начинало постепенно зарастать жёсткой щетиной. Начальник тюрьмы только равнодушно махнул рукой: вряд ли растительность на лице русского помешает лезвию гильотины.
Старенький Рено не спеша прокладывал свой путь в потоке снующих машин и пешеходов, а путь лежал в сторону Старого порта, к Дворцу Правосудия. Расстояние было небольшим, но хаос марсельских улиц сделал дорогу намного дольше, вызвав скуку на лице надзирателя, а потом и вовсе дрёму. Но никак не потерю бдительности, что он тут же и показал, когда арестант приподнялся, гремя цепями. Приоткрывшийся обеспокоенный глаз полицейский наблюдал за русским. Тот увидел что-то в зарешёченном окне.
– Приехали? – Андрей качнул головой. Надзиратель оглянулся, посмотрев в окно. В коридоре домов виднелось классическое здание с шестью большими колоннами.
– Думаю, вряд ли тебе удастся попасть туда, – полицейский саркастически улыбнулся, – по крайней мере, в ближайшее время, – густые усы надзирателя топорщились вверх от столь превосходной шутки. Но непонимающий вид Андрея вынудил полицейского всё-таки пояснить, хотя и нехотя:
– Это здание городской оперы, – хмыкнул тюремщик.
Андрей опустился на скамейку, храм искусства исчез из вида.
– Что там сейчас дают? – узник безразлично скользил взглядом по стенам зданий, проплывающих за окошком фургона, он ещё успеет выучить детали дороги, это явно не последняя его поездка во Дворец Правосудия.
– Что там дают? – на этот раз усы конвоира топорщились от недоумения.