Солдаты поневоле. Эльзасцы и Вторая мировая война - стр. 17

В нашей семье не любили говорить о Первой мировой войне. Отец в ней не участвовал, но тем не менее был мобилизован на железную дорогу. Два моих дяди дезертировали. Один – во Франции, а второй – в России, но в семье об этом говорили очень мало, и больше я об их судьбе ничего не знаю.

Немцы нам не очень нравились, и Гитлер казался нам похожим на дьявола. Я помню, как слышал одну из его речей по радио.

Хотя мы и были глубоко привязаны к Франции, надо все же уточнить, что дома мы никогда не говорили по-французски, только на эльзасском диалекте. Кроме того, я очень старательно учил Hochdeutsch (классический немецкий язык), поскольку мой отец приобщал меня к этому с самого раннего детства, заставляя меня читать статьи в газетах, восемьдесят процентов которых в то время выходило на немецком языке. Зная этот язык, можно одинаково легко общаться с немцами, швейцарцами, австрийцами и даже люксембуржцами.

Я начал учиться на конторского служащего 1 сентября 1937 года на предприятии Schupp, располагавшемся в Шатенуа. Это предприятие специализировалось на производстве всевозможных кухонных приспособлений и эмалированной посуды. Торговля процветала. Наш хозяин каждый год ездил в Лион на выставку-ярмарку, где у него был стенд с кухонной техникой. После двух лет обучения меня произвели в счетоводы.

Когда вспыхнула война, мне было семнадцать лет. Все мужчины, работавшие вместе со мной, были мобилизованы, и я остался вести дела в магазине один, вместе с одной дамой. Настоящая война началась в Эльзасе 15 июня 1940 года, когда немецкая армия форсировала Рейн. Три дня спустя, 18 июня 1940 года,[17] в день, который в будущем станет знаменательным, хотя мы тогда об этом ничего не знали, Шатенуа заняли немецкие солдаты. Их встретили с недоверием, но уважительно – старики еще помнили то процветание, которое знавал Эльзас между 1871 и 1914 годами. Один из этих солдат спросил мою мать, далеко ли еще до Англии. Она ответила, что еще очень далеко. Солдаты думали, что они уже рядом с Англией и что прямо отсюда выиграют войну еще до конца лета… Тот солдат был из полка Grossdeutschland.

На следующий день все надписи поменяли на немецкие (Mairie превратилась в Rathaus…[18]). В магазине, где я работал, все счета тоже переделали на немецкие. В Шатенуа были польские пленные солдаты, они жили на прядильной фабрике. Жители города иногда давали им хлеб, так как у них было мало еды, но немцы на это смотрели косо. Эти пленные плавили французские монеты и делали из них кольца, а в обмен им давали хлеб. Один из них дал мне кольцо, которое я храню до сих пор. Однажды, в 1941 году, во время собрания гитлерюгенда, разразилась драка с переворачиванием столов в помещении, где происходило собрание. В этом сборище участвовал один из моих приятелей из Шатенуа, Адольф Пфриммер. Всех, кто там был, забрали в исправительный лагерь в Ширмеке.[19] После освобождения их тут же отправили на русский фронт. Адольф дезертировал в 1943 году и перешел к русским. В мэрии Шатенуа он числился в списке дезертиров.

В течение первой части конфликта я не принимал участия ни в каких гитлеровских ассоциациях, но с апреля по сентябрь 1942 года я был призван в RAD (