Размер шрифта
-
+

Сокровища Русского Мира. Сборник статей о писателях - стр. 19

Под хромку пьяного слепца;
С крестом войны на каждой раме,
С тяжелым взглядом патрулей,
С полузнакомыми ворами
И сквозняками площадей…»

«Сквозняк площадей» сразу напоминает о хронотопе площади, по Бахтину связанном с гражданственной тематикой. У Марьева этот образ работает в том же контексте.

«И пламенем, святым и чистым,
Венчая дымную броню,
Повсюду лозунг – «Смерть фашистам!» —
Врывался клятвой в жизнь мою».

Второе пространство – время поэмы, параллельное первому, враждебно ему, как враждебно ребенку – герою поэтического повествования Марьева.

«Базары… Шумные базары,
Где давка, брань и кулаки,
Где в общей куче самовары,
Учебники и сапоги,
Где над вещами – овощами,
Поверх бумажников лихих
Расселись местные мещане…
Я молча ненавидел их!»

И вот мы знакомимся с главным героем, с таким, каким он хочет выглядеть в собственных глазах, хотя вся суть характера остается не видимой, а затаенной.

«Я независимо и гордо
Смотрел с босяцкой высоты
На их облупленные морды
И величавые зады.
Заросший, грязный и голодный,
Мечтающий о теплоте,
Я шел надменно и свободно
В сквозном детдомовском «клифте».

Но весь этот пижонский, независимый антураж растает перед первой же горькой обидой, нанесенной в воровской «веселой квартире» незадачливому жулику.

«Я вспомнил в горестной истоме
О них, умерших стариках,
О тишине в их теплом доме».

(Вот откуда изначальная тоска о теплоте, дом-то, где жила родная семья, был теплым.)

«…О хрупких маминых руках,
О папке – в траурной каемке
Он улыбался над столом, —
О Нинке – стриженой сестренке;
Ее увез другой детдом…
О Марь Васильевне и даже
О Женьке, что средь бела дня
Украл часы… а в этой краже
Все заподозрили меня».

Честный изначально парнишка оказывается не способен жить по законам воровского мира.

«То ль хватки не было известной
В одиннадцать сиротских лет,
То ль жил во мне – работай честно! —
Посмертный дедовский завет?..»

А рядом второй по значимости, психологически вырисованный Марьевым персонаж – «залетный вор» Петька Грач, совсем не такой простой, как кажется изначально. «Он был удачлив и красив». Бывало и попадало от него Лешке (так назвал Марьев своего лирического героя) под горячую, пьяную руку и выглядел он в Лешкиных глазах неуязвимым, взрослым, цинично стараясь ввести его в дело. Но и Петька Грач – дитя войны. И Лешка был не далек от такой судьбы. Марьев и здесь старается заглянуть поглубже.

«О вы, недетские дороги!
О память, ты во мне жива!
Из-под полы, как из берлоги,
Я слышу Петькины слова:
– Прости, Алеш… Не буду драться!
Я ж понимаю – сирота.
Пацан… А мне уже семнадцать,
Да толку нету ни черта…
Вот погоди – заломим дело:
Махнем куда-нибудь в Ташкент,
В костюм тебя одену, в белый,
Шикарно вырядишься, шкет!
Учиться будешь… Я уж рядом —
Устроюсь на любой завод,
Я ж слесарь пятого разряда,
Вот трудовой недостает».

Вот такая смесь идеалов Остапа Бендера и бывшего вора Андрюши из стихотворения «Я работал в Угрозыске», а главное – искренняя привязанность старшего к младшему, желание опекать менее приспособленного к жизни, чем ты сам, может быть, немного похожего на того, каким ты был когда-то.

Но нет ничего более постоянного, чем временное. Блатная жизнь засосала Петьку и попал он не в Ташкент, а в тюрьму.

Оба мальчишки выписаны достоверно реалистически, но есть в поэме два образа, построенные по принципам типажности и не более. Это два антагониста по своей сути: боец, похожий на Тараса Бульбу, за которым Лешка готов бежать на фронт, и торговец Сима, чуть было не прикончивший замерзающего паренька.

Страница 19