Собранье благородных дам - стр. 27

, тессеры11, костюмы, кольчуги, оружие и молитвенники, оживляя окаменелых ихтиозавров и игуанодонтов; в то время как мертвые глаза чучел птиц – этих неизменных завсегдатаев подобных коллекций, хотя и истребленных в природе до полного исчезновения, – сверкали так же, как они сверкали в лучах восходящего солнца над соседними вересковыми пустошами в то роковое утро, когда был нажат спусковой крючок, положивший конец их недолгому полету. Именно тогда историк представил свою рукопись, которую, по его словам, он подготовил с целью публикации. Закончив изложение истории, которая была приведена выше, докладчик выразил надежду, что погодные условия и нехватка других, более научных, работ извинят неуместность его темы.

Несколько членов собрания заметили, что Общество, попавшее в бурю, не может позволить себе быть избирательным, и все они были очень признательны рассказчику за столь любопытную главу из семейной истории графства.

Председатель мрачно посмотрел в окно на непрекращающийся дождь и нарушил недолгое молчание, сказав, что, хотя Общество и собралось, вероятность того, что оно сможет посетить объекты, представляющие интерес и указанные в повестке дня, весьма невелика.

А казначей заметил, что у них, по крайней мере, есть крыша над головой; кроме того, впереди еще оставался второй день.

Один сентиментальный член Общества, откинувшись в кресле, заявил, что не спешит уходить и что ничто не доставит ему большего удовольствия, как еще одна история о графстве, с рукописью или без оной.

Полковник добавил, что объектом рассказа должна быть леди, как и в прошлый раз, на что джентльмен, известный как щёголь, сказал: «Послушаем, послушаем!»

И хоть это было сказано в шутку, присутствующий настоятель сельской церкви вежливо заметил, что недостатка в материалах нет. В самом деле, много было легенд и преданий о прекрасных и благородных дамах, известных в былые времена в этой части Англии, чьи деяния и страсти теперь, если бы не память людей, были погребены под краткой надписью на могильной плите или записью дат в сухой родословной.

Другой член Общества, старый хирург, несколько мрачноватый, хотя и общительный человек, полностью разделял мнение оратора и был совершенно уверен, что память преподобного джентльмена должна изобиловать подобными любопытными историями о прекрасных дамах, об их любви и ненависти, их радостях и несчастьях, их красоте и их судьбе.

Пастор, немного смутившись, возразил, что как раз их товарищ – хирург, сам сын хирурга, кажется ему тем человеком, который многое повидал, а еще больше услышал за долгую практику, свою собственную и своего отца, – кажется ему наиболее вероятным членом Общества, знакомым с подобными преданиями.

Книголюб, полковник, историк, вице-председатель, церковный староста, два викария, джентльмен-торговец, сентиментальный член Общества, пунцовый солодовник, тихий джентльмен, знатный человек, щёголь и несколько других членов Общества вполне согласились с этим и попросили его вспомнить что-нибудь в таком роде. Старый хирург отвечал, что, поскольку собрание Общества любителей древностей и археологических изысканий Среднего Уэссекса – последнее место, где он мог ожидать подобной просьбы, он не возражал; а пастор сказал, что будет следующим. Хирург задумался и решил поведать историю леди по имени Барбара (которая жила в конце прошлого века), извинившись за то, что его рассказ, возможно, будет чересчур профессиональным. Пунцовый солодовник подмигнул щёголю, услышав суть извинений, и хирург начал.