Собор у моря - стр. 42
– Почему твоя мама не выходит в сад?
– Ее заперли, – ответил ему Жоанет.
– Почему?
– Не знаю. – Мальчуган пожал плечами. – Знаю только, что она закрыта.
– А почему ты не войдешь к ней через окно?
– Понс мне запрещает это делать.
– Кто такой Понс?
– Понс – мой отец.
– А почему он тебе запрещает?
– Не знаю, – ответил Жоанет.
– Почему ты называешь его Понсом, а не отцом?
– Он мне не разрешает называть его отцом.
Арнау внезапно остановился и потянул Жоанета на себя так, чтобы тот повернулся к нему лицом.
– Я не знаю, почему Понс не хочет быть моим отцом, – тихо произнес малыш.
Они пошли дальше. Арнау задумался, пытаясь разобраться в этой путанице, а Жоанет, глядя на своего нового товарища, казалось, ожидал следующего вопроса.
– А как же твоя мать? – решился-таки спросить Арнау.
– Она всегда там закрыта, – ответил Жоанет, силясь изобразить на лице улыбку. – Однажды, когда Понс был за городом, я попытался залезть в окно, но она мне этого не позволила. Она сказала, что не хочет, чтобы я ее увидел.
– Чего ты улыбаешься? – нахмурившись, спросил Арнау.
Жоанет прошел еще несколько метров, прежде чем ответить.
– Она мне всегда говорит, что нужно улыбаться, – грустно произнес он.
Оставшуюся часть утра Арнау бродил по улицам Барселоны, следуя за грязным мальчуганом, который никогда не видел лица своей матери.
– Мать гладила его по голове через оконце, которое было в пристройке, – шептал Арнау своему отцу, когда они оба лежали на тюфяке. – Он никогда ее не видел. Отец ему этого не позволяет, да и она тоже.
Бернат ласково прижимал к себе сына, пока тот рассказывал о своем приключении с новым другом.
Храп работников и подмастерьев, спавших в том же помещении, время от времени нарушал молчание, воцарявшееся между ними.
Бернат задался вопросом: какое преступление совершила эта женщина, чтобы заслужить столь суровое наказание?
Понс, котельщик, сразу бы ответил ему: «Прелюбодеяние!»
Он рассказывал об этом уже десятки раз каждому, кто готов был его выслушать.
– Я застал ее на месте преступления с любовником, таким же юнцом, как и она. Они воспользовались тем, что я часами работаю в кузнице. Конечно, я пошел к викарию, чтобы потребовать справедливое возмездие, которое предусматривают наши законы.
Мускулистый котельщик взахлеб восхвалял закон, позволяющий справедливости торжествовать:
– Наши графы – мудрые люди, они знают о низости женщин! Только женщины благородного происхождения могут снять с себя обвинение в прелюбодеянии клятвой. Виновность же всех прочих, вроде моей Жоаны, доказывается в драке! Правый побеждает с Божьей помощью!
Те, кто присутствовал при драке, помнили, как Понс разорвал в клочья юного любовника Жоаны. Едва ли Бог мог встать между котельщиком, закаленным работой в кузнице, и хиленьким влюбленным юнцом. Так же не повезло и самой Жоане…
Королевский приговор гласил: «Если победит женщина, муж будет содержать ее в почете и возместит всякий урон, который был нанесен ей и ее друзьям в этом споре и этой схватке, а также возместит урон дравшемуся. Если же супруга будет побеждена, она останется в руках мужа со всем имуществом, ей принадлежащим».
Понс не умел читать, но по памяти пересказывал содержание приговора всем любопытным.
«Предписываем означенному Понсу, если он хочет, чтобы ему отдали Жоану, содержать ее в надлежащих условиях и в безопасности в своем собственном доме, в месте, которое будет длиной двенадцать пядей, шириной – шесть и высотой в три каны