Соблазн прошлого - стр. 19

— Расстроится из-за какого-то бандита, подумать только! Разве можно так делать, Ева? Ваши пути, слава богу, давно разошлись с этим неблагополучным мальчиком. Зачем так сильно переживать о его судьбе? Только не говори, что ты до сих пор его любишь? Ты ведь не встречаешься тайком с ним? А как же Дима?

— Мама! — не выдержав этого бреда, окрикиваю я собственную мать. — Прекрати нести чушь! Я не питаю к Марку ничего. Как бы, по-твоему, я встречалась целый год с Загорским, если бы любила другого мужчину? Это ерунда какая-то. У нас с Димой прекрасные отношения, не стоит так переживать. А моя реакция на смерть родителей Марка — это нормальная человеческая эмпатия. Сострадание к горю другого человека. Только и всего. Двух людей, которых я знала, к которым ходила в гости, с которыми много разговаривала, не стало. Это очень грустно и страшно. И я имею право переживать такие новости как чувствую, как хочу. И если ты не понимаешь этого, то нам стоит прекратить разговор прямо сейчас. Иначе мы поссоримся. А этого я хочу меньше всего.

***

Переступая порог собственной квартиры поздно вечером, я с облегчением выдыхаю.

Наконец-то я дома.

Эти выходные выдались одними из самых сложных в моральном плане. Даже тема отсутствия детей оказалась не так страшна. А вот осознание того, что родная мать почему-то до сих пор гневается на моего бывшего кавалера, заставляет думать о Марке вновь.

Между ними словно чёрная кошка пробежала после моего побега. Но мама никогда не рассказывала, что виделась с Молчанским после нашего с ним расставания.

Бросаю чемодан посреди комнаты и обессиленно падаю на диван. Задираю уставшие ноги вверх. Болтаю ими пару минут в воздухе, чтобы разогнать кровь и отёки.

Не люблю ездить за рулём в тёмное время суток. В особенности, когда такая поездка длится несколько часов и по прямой дороге. Приходится постоянно контролировать собственные рефлексы, справляться с ослепляющим светом встречных автомобилей и бороться с внезапно возникающей дрёмой.

Ещё и с автомобильным радиоприёмником приключилась беда. Пойманную фм-волну невозможно слушать дольше десяти секунд. Постоянный треск и шипение действуют на мои уши как пенопласт по стеклу. Я отвлекалась на раздражитель, отрывала взгляд от дороги, теряла концентрацию внимания.

Желудок издаёт жалобный стон. Напоминая мне, что было бы неплохо съесть те мамины голубцы, которые папа заботливо положил мне в контейнер.

Во рту срабатывает безусловный рефлекс. Сглатываю слюну и продолжаю глазеть в потолок.

Мне та-а-ак лень шевелиться.

От усталости веки тяжелеют. Я понемногу проваливаюсь в сон.

Громкий звонок домофона вынуждает меня резко подскочить с дивана. Ошарашенно смотрю по сторонам, пытаясь сообразить, где я. Фокусирую взгляд на телевизоре, висящем на стене. Затем опускаю глаза ниже и смотрю на высокий замиокулькас в белом горшке.

Тру пальцами накрашенные ресницы.

Как по щелчку пальцев на меня снисходит озарение – я у себя дома, просто задремала на диване.

По квартире вновь разносится громкий звук. Теперь кто-то очень настойчиво жмёт кнопку дверного звонка. В то же время признаки жизни подаёт и мой мобильный телефон. Входящая мелодия звучит по нарастающей из глубины сумочки.

Закатываю глаза и с протяжным досадным стоном шагаю в сторону прихожей. Неспешно переставляю гудящие ноги по полу. Моя координация немного нарушена от усталости и голода.