Снежевинка и сердце зимней владычицы - стр. 3
– Такому чуду действительно жалко будет растаять. Встань с колен, – повелела Зима Марье.
Женщина с трудом поднялась на ноги. Фуфайки остались лежать на снегу. А Зима задумалась, повернувшись к снежной девочке.
– Возможно, из этого что-то и выйдет… – проговорила она сама себе, затем распахнула мантию и сняла с себя кулон в виде сердца изо льда. – Это сердце моей сестры Мары, – проговорила Зима.
А Марья похолодела от упоминания этого имени. Помнит она еще страшные рассказы стариков о владычице зимы – холодной и властной Маре. Как она с наступлением холодного времени года приходила вместе со злобным владыкой зимы Карачуном. В прислужниках у них были снежный конь Буран и Вьюга-завируха. Вместе они творили страшные дела – крали детей, замораживали стариков и домашний скот, приносили с собой лютую стужу и обрушивали сильнейшие снегопады на поселения. Голодом и холодом губили все живое. В те времена люди, чтобы задобрить Мару и Карачуна, лепили из снега снежных идолов – снеговика и снежную бабу, олицетворяющих этих зимних владык. И тогда, видя свои воплощения, созданные людьми, жестокие владыки становились милостивы и меньше наносили вреда. А еще старики рассказывали, что Мара и Карачун крали солнце, повергая мир во тьму. И однажды Ярило – владыка солнца – разгневался и обрушил на Мару свой огненный луч. Растаяла холодная владычица, лишь мокрое место от нее осталось. А Карачун испугался расправы и сбежал за тридевять земель, в подземное царство и зовется теперь Кощеем.
С тех пор много времен прошло, и лишь старики передавали эти истории из уст в уста, чтобы не забылись события тех страшных дней. А повелевать зимним временем года стала младшая сестра Мары – Дева Снегов, прекрасная чаровница, которую и прозвали матушкой Зимой за ее доброе и бережное отношение ко всему живому на земле.
И вот стояла теперь Зима и смотрела на ледяное сердце своей старшей сестры Мары. Задумчиво и долго.
– Так тому и быть, – вдруг молвила она.
И с этими словами вложила ледяное сердце в грудь снежной девочке.
И вдруг все замерло: ни ветерочка, ни падающей снежинки, даже ни единого звука не стало слышно. И в этой замершей тишине разомкнулись уста снежной девочки, и из них вышел пар, подобный тому, что выходит у каждого живого с выдохом в морозное время. Задышала девочка. И с первым вдохом осыпался с ее тела снежный панцирь, оставляя гладкую, нежную кожу – розово-белоснежную.
– Снежная кровиночка! – ласково проговорила матушка Зима, глядя на девочку. – Снежевиночка.
А девочка посмотрела на всех своими голубыми глазами, поморгала и улыбнулась.
– Матушка! – проговорила она, глядя то на Зиму, то на Марью.
А Марья еще пуще прежнего залилась слезами, только уже от великого счастья. Женщина, вытирая слезы рукавом, похватала фуфайки с земли и накинула их на дочку. А девочка все стояла и удивленно смотрела на двух женщин.
И снова задул ветер, а с матушки Зимы посыпались ажурные снежинки. Проведя снежной рукой по щечке ожившей девочки, Зима улыбнулась и, развернувшись, унеслась с резким порывом ветра на снежном коне Буране. И снова настал погожий денек, как будто ничего и не было. Только сейчас Иван осмелился подойти к Марье. На его глазах тоже проступили слезы.
– Да как же это? Да как же это? – повторял он, не веря своим глазам. И тут вдруг стал целовать и жену, и их ожившую дочку.