Снег для продажи на юге - стр. 34
В первый день казалось невероятным, что барачный Аул может быть центром полигона; но существовали и вовсе глухие площадки. Теперь машина торопилась к одной из них, куда-то к пределам территории, и дорога казалась безнадёжной; когда Аратов решил, что уже пора бы прибыть на место, шофер сообщил, что осталось ровно полпути.
– Сейчас кончится бетонка, – предупредил Караулов.
– Нечаянная радость, – проворчал Аратов. – К утру-то доберёмся?
Он успел представить себе и ночёвку в холодной машине, и обморожение, и аварию, после которой пришлось бы добираться пешком, и бескрайность окружающего их неживого пространства.
– Теперь-то доберёмся, – заверил Караулов. – Чистая степь ровнее бетона. Ямы ведь рыть было некому. Мы тут охотимся за сайгаками, а они бегают неплохо: на спидометре восемьдесят, а сайгак от тебя уходит… Да вот и объезд.
Из темноты пугающе близко вынырнули силуэты дорожных машин.
– Выгодная работа – тянуть дороги, – продолжал Караулов – Механизация высокая, народу занято всего ничего, а им за километр вынь да положь миллион. И ни тебе отказов, ни промахов, всё известно наперёд.
– Да, это не ракеты запускать, – согласился Еленский, к возмущению Аратова, не понимавшего, как можно сравнивать столь разные вещи – небо с землёю. – Да только ничто даром не даётся. Жизнь у дорожников – не позавидуешь: круглый год в поле. Как завернут морозы…
– Завернули, – усмехнулся Аратов, отбивая ногами чечётку на холодном полу; мороз снова был такой, что, когда выезжали, свет столбами стоял над каждым фонарём.
– Озяб?
– В туфельках-то!
– Что ж ты, Петя, парня студишь? – упрекнул Караулов. – Который день, как приехали, а ты спецодежду не обеспечил. У нас, кажется, и полушубки есть.
– Склад теперь на «тройке», – напомнил Еленский. – Не ездить же специально. Завтра заодно и оформим.
Когда впереди наконец замерцали несколько огоньков, основательно закоченевший Аратов совсем приуныл, представив себе скромные размеры площадки; это, пожалуй, и была та самая «точка», где, как он воображал когда-то, в блиндажах коротал зиму десяток солдат. Однако, приближаясь, огни стали множиться, и, достигнув первого из них, Игорь увидел улицу, такую же, как в Ауле: складские помещения, бараки, лавчонка с автоматчиком у дверей – всё это тёмное, неживое.
– Вчера в магазин спички завезли, – сообщил шофер.
– Хорошо начинаем жить, – серьёзно заметил Караулов.
«Что же тут за жизнь такая, – поразился Аратов, – если это – событие для них? Не война же, чтоб соль, мыло да спички…»
– Бывают странности, – словно отвечая его мыслям, сказал Еленский. – Две недели назад сюда привезли вместо спичек чай, и сразу – беда. Прикуривать в столовую бегали. А где-то люди, соответственно, пили пустой кипяток, без заварки.
– На спичечных головках настаивали, – пробурчал Аратов.
– Придётся сменить хозяина в военторге, – решил Караулов. – Много безобразий.
Аратов, кажется, ждал, что, миновав сонный посёлок, машина подъедет прямо к пусковой установке и её, вдруг возникая в свете фар, обступят солдаты расчёта. Но они остановились недалеко от лавочки – позже, утром Аратов увидел, что тут всё было близко одно от другого: площадка насчитывала не больше двух-трёх десятков строений. Еленский повёл его в длинный барак со входом не с торца, как обычно, а в середине; над дверью освещался голой лампочкой транспарант: «Семилетку мы начали хорошо. Н.С.Хрущёв». Прихожая, убранство которой составляли тумбочка и жестяной бачок для питьевой воды, была пуста. В поисках дневального Еленский открыл одну за другой несколько дверей; свет горел только в двух комнатах, где играли в карты. Дневальный, выйдя на голоса, развёл новых постояльцев по разным номерам; в том, куда попал Аратов, жили ещё четверо.