Смешные люди. Повесть и рассказы - стр. 23
А Клаве уже всё, ничего не надо, а только бы уйти побыстрей. Исчезло наваждение, испарилось. А ведь не отпускало ни на минуту! «Видимо, перехотела», – чуть не захохотала она. «Аккуратный», – отметила, равнодушно глядя, как стажер наполняет рюмки.
– Есть уникальные творения природы. Так вот вы, гражданка, из их числа. С чем вас и поздравляем! – начал Филимон. – Давайте-ка мы с вами выпьем за те самые сны, которые иногда сбываются. А?
«Она ни фига не понимает… Жаль. Главное – запомнить ощущения… Может, надо по-другому? Расчет, хитрость – все это муть. Я бы мог элементарно её перехитрить, но мне это не нужно…» – мелькало в голове Филимона.
И вдруг нетерпение из глаз стажера передалось Клаве. Хлынула горячая волна. Он взял её руку, поднес к губам. Осторожно, боясь спугнуть, поцеловал. Она отняла руку и стала расстегивать блузку, обшитую кружевцами.
– Разреши я, – прошептал стажёр. – Это обряд…
Она встала, подошла к зеркалу. «Ну и бесстыдница! – укоризненно покачала головой, вздохнула и озорно подмигнула своему отражению. – Настоящая паразитка… Боже, как же хорошо было… Раньше, пожалуй, и не бывало так… А может, кажется, что не бывало…»
– Майоль бы рухнул, увидев тебя, – произнес скорее по инерции Филимон.
— Кто?
– Один весьма известный француз, скульптор. Лепил обнаженных женщин.
– Ну, французы до баб большие охотники! – с лукавой важностью проговорила Клава. – Это у них в крови! Нашим до них далеко. А нам, бабам, нравится… Когда мы нравимся и когда нас признают… Хоть так… А может, именно так? А? – добавила задумчиво уже для себя.
– Ты не только чудовищно красива, но и дьявольски умна!
– Да уж ладно! Соблазнил, а теперь комплименты! – произнесла она, поддразнивая Филимона. – Не зря подружки предупреждали. Берегись его, Клава! По всему видно, опытный ловелас! Эх, не послушалась добрых людей!
– Да, беда, – охотно согласился Филимон, поддерживая игру. – Уж и не знаю, что и делать теперь? Ну а по поводу ваших хитрых мыслей скажу так. Возможно, эмансипация и возникла в результате фригидности, ну а частично из-за честолюбия одаренных женщин. Таких, как ты!
– Опять комплимент? Что-то мудрено… Но приятно. – Стала одеваться, передумала и села на край стула. – Странно! Раньше все было ясно и понятно. Как надо. Как правильно. И в душе покой. А сейчас всё сдвинулось с мест. Наваждение? Распущенность? Не думай! Я не такая дура! Знаю, все кругом так. Да и неважно, что все. Я не про это. Вот, к примеру, у меня дом, семья, муж. Все бабы завидуют. Не пьёт, не курит – всё в дом. Ну какого ещё, спрашивается, рожна надо? А на поверку всё кувырком! Может, это всё как бы снаружи? Ну, дом, в общем, вся эта правильная жизнь? Прикрывает в нас тёмное… но настоящее наше лицо?
– Иди ко мне, возлюбленная! Я открою тебе важную тайну! – загнусавил Филимон. – Одно из семи великих чудес света! Нет в мире спокойной воды. Нет и прямой линии, хоть и известно всё на тысячу лет вперед. Бурлят страсти, пересекаются судьбы. Большая возня! Великая игра! Круто замешалось правильное с неправильным. Только вот это неправильное – в угол ногой! Не хочется куда-то идти – идешь! Не хочешь с кем-то говорить – говоришь! И крутятся все эти «не хочу – сделал» внутри до поры до времени. Вырвутся, наконец, и уж отшибут все остальное!