Смертельный номер. Гиляровский и Дуров - стр. 9
Девицу сменили американские индейцы с песнями и плясками своей родины. Одетые в перья и бусы, они завывали дикими голосами и плясали, как пьяные извозчики. Впрочем, возможно они и действительно были пьяны – эта труппа краснокожих месяц назад приехала с гастролями в Москву из Санкт-Петербурга, куда их занесла кривая гастрольная дорожка. В Первопрестольной они поначалу произвели фурор, а потом индейцев растащили по кабакам разные любители экзотики, приучили их пить горькую – труппа теперь собиралась только чтобы заработать немного денег на выпивку. Говорили, что скоро у них кончатся паспорта и индейцам придется возвращаться домой, в Северную Америку. Впрочем, я был уверен, что не все из них снова захотят увидеть свои прерии и каньоны. Или где там ныне обретаются их несчастные племена, потесненные цивилизацией?
Зал постепенно заполнился. Только за моим столом оставались еще стулья. Но тут подошел метрдотель и спросил – не соглашусь ли я пустить за стол вновь прибывших посетителей, которым не хватило места? Он указал на пару – старика с седой округлой бородой и очень милую девочку в бежевом платье.
– Конечно, – ответил я.
Подошедший старик отодвинул стул, чтобы девочка могла сесть, а потом уселся и сам.
– Благодарю, – сказал он мне, – вот, внучка затащила. Хочет посмотреть на настоящих индейцев. Еле успели!
Девочка вытянула свою спинку в струнку, завороженно наблюдая за ужимками пьяных краснокожих. Святая невинность!
– Могу я предложить вам рюмочку? – спросил я. – Для примирения с общей атмосферой, так сказать?
– Не откажусь, – кивнул старик.
Мы чокнулись и выпили. Индейцы сели на эстраде в круг и затянули печальную протяжную песню.
– Нравятся тебе, Варя, эти индейцы? – обратился старик к девочке.
– Очень, дедушка, – не оборачиваясь, ответила та.
– Ну и хорошо.
Он повернулся ко мне.
– А все же наши поют лучше, не правда ли?
Я кивнул.
– Ну, теперь можно и познакомиться, – улыбнувшись, сказал старик.
Я наклонил голову:
– Гиляровский. Владимир Алексеевич. Журналист.
– Очень приятно, – протянул мне над столом руку старик, – Сеченов Иван Михайлович. Биолог.
Сеченов… Сеченов… Безусловно, фамилия была мне знакома, но и только.
– Очень рад знакомству, – ответил я.
– Пришли посмотреть на индейцев? – с любопытством спросил Сеченов.
– Нет. Индейцев я уже видел месяц назад. Мне скорей интересен иллюзионист Гамбрини.
– Фокусы любите?
Я только улыбнулся. И как раз в этот момент краснокожие под редкие ленивые хлопки покинули сцену, и конферансье объявил выход мага и волшебника, артиста цирка Саламонского, итальянского иллюзиониста Артуро Гамбрини.
Девочка восторженно повернула личико к деду.
– Деда! Иллюзионист.
Сеченов погладил внучку по белокурой головке. Тапер заиграл марш из «Аиды», и на эстраду вышел Гамбрини во фраке. В руке он держал цилиндр, на краю которого лежала пара лайковых перчаток. Вторую руку он поднял в приветствии. Зал встретил Гамбрини жидкими аплодисментами. Иллюзионист поморщился.
Сначала он показал несколько ординарных фокусов – достал из воздуха букетик фиалок и поднес его даме за первым столиком, потом вытянул из кармана сидевшего рядом господина длинную пеструю ленту, заставил исчезнуть и снова появиться свой цилиндр и так далее – ничего примечательного. Публика хлопала вяло. Но потом Гамбрини дал знак таперу замолчать и объявил: