Смертельная очередь - стр. 20
Я коротко глянул на его погоны. Диспетчер пребывал в звании майора, но разговаривал с командиром отряда достаточно вольно, без стеснения обращаясь к нему на «ты». Похоже, пора и мне привыкать к такой манере общения. Но это уже после, когда сменю погоны на новые, с двумя просветами[16].
– В следующий раз допью, – пообещал подполковник и, взяв меня под руку, вывел из диспетчерской.
Естественно, я такому панибратству не сопротивлялся – рылом и возрастом, как говорится, не вышел.
Сразу за бетонным крыльцом Репьин мою руку выпустил.
– Всего на роту выделено семь машин – три «Ми-8», один «Ми-24» и три «Ночных охотника» для поддержки огнем. «Ми-28» прилетят позже, когда мы уже начнем бой. Я лечу с первым взводом в передовом вертолете. Второй и третий взводы летят за мной следом. Ты с саперами и радистами – в замыкающем «Ми-24». Твои взводы малы по численному составу, и то одно отделение взвода связи рассредоточили по «восьмеркам». Командир экипажа сказал, что вы поместитесь. В тесноте, да не в обиде! Связь держим через КРУС. Аппаратура связи есть в каждом вертолете. Присматривай за летящими впереди, чтобы никто не отстал.
– Подполковник Глуховский летит? – поинтересовался я.
– Летит, на своем «Ночном охотнике». А чего он тебе, родня?
– Никак нет, товарищ подполковник. Просто примета хорошая, когда он в операции участвует. С ним всегда удачно все завершаем. Мы давно сработались с Борис Борисычем.
– Это хорошо, что сработались… Вот позывные вертолетчиков. – Репьин протянул мне распечатку.
Я просмотрел ее, запомнил и вернул листок командиру отряда. Тот убрал его в затертый кожаный планшет и свободной рукой потер плечо – недавняя рана, видимо, все еще давала о себе знать. Но Репьин руку усердно разрабатывал и сейчас даже держал ею автомат, вес которого как-никак составляет три с половиной килограмма[17]. По утрам он до общего подъема, я сам накануне видел, занимается на турнике, не желая показывать свое ранение и вызванную им слабость солдатам. Офицеров подполковник не стесняется, они лучше других знают цену ранениям, поскольку получают их чаще.
– Надеюсь, во время полета придет информация от «погранцов», где пошли бандиты. У «Сигмы» нет нашей связи, они будут передавать сообщения через майора Смурнова. Я его намеренно оставил на координации. Но если не успеют или если бандиты вдруг захотят пообедать, мы всегда сможем пролететь дальше и поторопить банду парой очередей из автоматической пушки.
– Можно пушкой, можно и парой ракет, – ответил я и повернул к стоявшему особняком «двадцать четвертому».
Подполковник Репьин направился к передовому «Ми-8», который по команде диспетчерской уже начал раскручивать винты.
Репьин, больше по привычке, чем по необходимости, свободной рукой прижал к голове шлем. По привычке потому, что шлем крепится под подбородком ремнем, и ветром сорвать его с головы не может. Одет подполковник был точно так же, как и я, так же носил бронежилет, прикрывающий погоны, и отличить его от солдат можно было только по наличию кожаного офицерского планшета, да при использовании планшета-гаджета, который носится офицерами в большом нагрудном кармане, тогда как солдаты носят на левой руке приемоиндикаторы, внешне похожие на большеэкранные смартфоны. По отсутствию таких «смартфонов» опытный глаз тоже может отличить офицера, но для этого его следует рассмотреть в бинокль или в оптический прицел, как, видимо, и рассматривали Репьина, прежде чем его достала пуля бандитского снайпера. Но не исключено и то, что его просто приняли за солдата. В солдат тоже снайперы постреливают, хотя предпочитают сначала отстреливать офицерский состав.