Смерть в вишневой «девятке» - стр. 5
– Не заблудимся? – спросила Маша.
– Никак нет, – ответил Виктор и услужливо открыл дверь.
Маша первой шагнула внутрь. Гуров последовал за ней. Они казались в небольшом холле, слева виднелся проем, скрывавший узкую лестницу, ведущую наверх. Больше никаких выходов из холла предусмотрено не было, кроме как обратно, на улицу. Виктор оказался прав насчет того, что заблудиться здесь было невозможно. Нужно было просто идти на звуки музыки. Песню о плачущей на перроне девушке сменила другая мелодия, не менее знакомая, а сама музыка играла откуда-то сверху.
– Мальчик все так же хочет в Тамбов, – пробормотал Гуров, пропуская Машу вперед и чувствуя, что начинает волноваться. Маша поднималась по лестнице осторожно, придерживая подол платья, и Гуров, следуя за ней, уже не знал, чего ему ждать, кого он встретит, будут ли там его знакомые и сколько их вообще. Пока они не поднялись, Гуров обернулся и бросил взгляд на тот участок холла, который все еще оставался в поле зрения. Он почему-то подумал, что Виктор решит замкнуть процессию. Но позади никого не оказалось.
Музыка становилась все громче, но громкость была довольно комфортной. Маша, не оборачиваясь, вытянула назад руку и пошевелила пальцами в поисках руки мужа. «Да не хочу я!» – мысленно взмолился он, но Маше ответил, и теперь они шли, держась друг за друга. Мало того что подниматься по лестнице стало жутко неудобно, так им еще и предстояло появиться на публике, держась за руки, словно влюбленные подростки. Гуров терпеть не мог эти штуки, когда взрослые люди начинали виснуть друг на друге, демонстрируя мнимую привязанность к партнеру или партнерше, что должно было указывать исключительно на любовь до гроба. Сопровождая жену на публичных мероприятиях, Гуров насмотрелся на подобные ужимки некоторых пар и каждый раз радовался тому, что они с Машей не такие. У них все было по-серьезному: актриса Мария Строева всегда шествовала чуть впереди, изредка касаясь своим плечом плеча мужа, и этого было вполне достаточно для того, чтобы окружающие сразу понимали, что вот этот хмурый мужик с недовольным лицом и есть ее спутник не только на сегодняшний вечер, но и на целую жизнь. Но сейчас-то что с ней случилось? Сначала втопила в одиночку, про мужа, кажется, вообще и не вспоминает… Теперь вот за руку его ухватила.
Гуров зря переживал. Оказавшись на самой верхней ступеньке, Маша отпустила его руку. Гуров быстро осмотрелся. Они оказались в самом настоящем ресторанном зале, наполненном непременными для торжества атрибутами. Были тут и несколько столиков на несколько персон, и изысканные стулья с высокими спинками, а с каждой спинки свисали длинные гроздья связанных между собой широких лент то ли из атласа, то ли из шелка – один хрен не поймешь. Стены «ресторана» от пола до потолка закрывали огромные полотна из той же ткани, подхваченные каким-то хитрым способом у самого пола, отчего на ткани образовывались в хаотичном порядке волны. Таким образом создавался интересный эффект – стены от малейшего сквозняка словно двигались. Под невысоким потолком покачивалась небольшая люстра, на которой сверкали самым натуральным хрустальным блеском небольшие подвески. Блеска, впрочем, и кроме люстры здесь хватало. Сверкало все: от бокалов и серебряных столовых приборов до вкраплений на розовой обивке стульев. И цвета вокруг преобладали бледные и нежные, от приглушенного золотого до умирающего розового, и Гурову пришло в голову, что он словно внутри огромного торта с кремом.