Смерть субъекта - стр. 34

Луч фонарика шарит по камере, по мне, по застывшей Юлии Силва, но упирается в пол, стоит мне сделать предупреждающий шаг в сторону ночных гостей.

– Как ты разговариваешь со старшим по званию, кусок дерьма? – рявкаю я, – хочешь остаться без языка за этот пиздежь?

Милесы переглядываются между собой.

– Простите, господин, – без тени почтительности тянет тот, что с помятой рожей, – не хотели вам помешать. Мы подождем, пока вы закончите.

Закончу что? Дьявол! У меня нет подходящего реквизита для представления, на которое они рассчитывают. Но есть огромное желание спасти свою шкуру. Здесь слишком темно. Они ничего не поймут. Я как-нибудь выкручусь. Я выкручивался из передряг похуже этой.

Я разворачиваю Юлию спиной к себе и толкаю к стене. Мы словно пародируем сцену, что я ранее наблюдал из коридора, и в этом спектакле мне отведена роль центуриона Прэтора. Но я обращаюсь с заключенной без его обходительности – просто сдергиваю с нее штаны и расстегиваю свой ремень.

– Если вам нужна помощь, господин, – издевательски тянет милес с синяком, – не стесняйтесь. Мы подскажем, как пользоваться этой штучкой у…

– Захлопни пасть, – обрываю я.

Будь у меня «эта штучка», моя жизнь была бы куда проще. Мне не пришлось бы притираться промежностью, еще липкой после мастурбации в коридоре, к заднице Юлии Силва, изображая фрикции. Я отымел бы ее только за то, что она посмела посягнуть на Креона. Я доказал бы ей, что она не героиня, а жалкая шлюха.

– Что вы там возитесь, господин? – снова лезет непрошенный советчик, – может вам все-таки помочь?

До меня поздно доходит, что голос раздается в опасной близости от нас. Меня слепит фонарик, подсветивший место, где должны соединяться наши с Юлией тела. Там нечему соединяться. Кожа вхолостую шлепается о кожу, как молочные поросята толкущиеся у корыта с кормежкой на ферме.

– Какого хера!? – с неподдельным изумлением восклицает милес.

Никакого!

Он дергает меня за плечо, намереваясь оттащить в сторону и рассмотреть. А я выхватываю пистолет и стреляю ему промеж глаз.

Юлия Силва визжит рядом со мной, но ее вопль не такой оглушительный, как выстрел, прозвучавший в тесном пространстве. У меня закладывает уши, но я не могу позволить себе растеряться. Я приканчиваю и второго товарища. Только после этого я осознаю, что натворил. Одно дело – убить заключенную, другое – завалить двоих братьев «Фациес Венена».

К слову об арестантке – мне нужно «разобраться» и с ней. Юлия понимает это по моему взгляду, и, торопливо натянув штаны, вскидывает руки в мольбе.

– Пожалуйста! – выкрикивает она, – не убивай меня! Мы можем бежать! Я помогу тебе!

– Куда, черт возьми, ты собралась бежать? – устало спрашиваю я. Краем уха я фиксирую сигнал сирены в тюремном дворе. Кто-то слышал выстрелы и забил тревогу.

Мне конец.

Нам конец.

– За море, – отвечает Юлия, – один человек сказал мне, что у него есть летательный аппарат, и…

Звучит, как полная чушь, но есть ли у меня выбор? Сюда вот-вот примчится охрана, и мне не оправдаться. По правде, никто не станет разбираться, что здесь стряслось. Они сразу издырявят нас в решето.

– Ладно, – сдаюсь я, – пойдем.

Юлия Силва не в себе, ну а я в глубочайшем отчаянии, иначе все это не стало бы возможным.

Девчонка первая выбегает в коридор и встает у камеры напротив, где содержится старый маразматик, давно слетевший с катушек. Этот дед и раньше задвигал соседям безумные речи, и, выходит, нашел в лице Силва благодарного слушателя. Вот откуда взялась ее идея о летательном аппарате!