Смерть субъекта - стр. 14
– А мне как жаль, – говорю я.
Я складываю пакет с вещами Фаустины обратно в сумку. Мне совестно расплескивать свой яд рядом с ними. Это непочтительно в отношении ее памяти. Она знала, на что идет. Она храбро приняла свою участь. А во мне слишком много противоречий для ангельской кротости.
Клавдий садится на кровать, но чуть поодаль, больше не пытаясь вторгнуться в крошечную крепость скорби, что я тут построила.
– Знаешь… – я провожу ладонью по лицу, массирую ноющие после слез веки, – я… я виновата перед ней. Да, я пыталась ее отговорить, но плохо пыталась. Но было кое-что еще…
– Что?
– Мы были на празднике… и она хотела там с кем-то познакомиться, – исповедуюсь я, – но я ее отговорила. Потому что те люди они были… ну… из этих… из, – я глотаю грубое слово, – а сейчас я думаю, что лучше бы она запрыгнула на член к палачу, сохраннее была бы, чем…
– Ох, Юлия, – повторяет Клавдий, – тебе не стоит быть такой непримиримой…
– Ну, давай, – тороплю я, – расскажи, какой мне стоит быть и что мне стоит делать.
– Извини, – сконфужено бормочет мой жених, – они просто выполняют свою работу, очень тяжелую работу, приятного в ней точно мало. Все мы… делаем, что можем сделать. Просто представь себе, какой бы тут был бардак без…
– Замолчи, – обрываю я, – я не хочу это слушать. Их работа – пытать и убивать людей. Моя работа – рожать. Я все поняла. Когда, кстати, мы уже пойдем в «Бенефиций», чтобы все оформить? Времени осталось…
– Вот об этом я и хотел с тобой поговорить, – останавливает меня Клавдий.
По правде, ему и не нужно ничего говорить. Я все понимаю из того, как виновато звучит его голос.
Понимаю, что больше нет у меня жениха.
***
Наивно было рассчитывать, что мне позволят уйти далеко.
Я прикинула время, и по моим расчетам располагала такой роскошью, как пятнадцать минут на побег. Пятнадцать минут на шествие по темному, замершему, спящему городу, среди коробок домусов, среди клумб и трафаретов деревьев, во мраке кажущихся чудищами из детских сказок.
Да это просто смешно!
Куда вообще можно добраться за пятнадцать минут?
Пока я шла под звездным небом, вдыхая полные легкие опьяняющего чувства свободы, дерзости и бунта, чья-то тень в окне наблюдала за этой сумасбродной прогулкой. Чьи-то шаги простучали по лестнице, и чей-то сжатый кулак стукнулся в дверь комнаты коменданта.
Чей-то голос сказал:
«Там какая-то нарушительница бродит одна в темноте».
Меня схватили куда быстрее, чем через пятнадцать минут. А вот сколько я провела в камере без окон, дожидаясь своей очереди на допрос, мне неведомо. Время в такие моменты имеет неприятное свойство как-то растягиваться и замедлять свой ход.
Чтобы не лишиться рассудка, я сконцентрировалась на ощущениях тела, не самых приятных, надо сказать, ощущениях. Во время ареста один из патрульных прописал мне смачную оплеуху, и мои гудящая голова и пустой желудок принялись сочинять совместную грустную симфонию. Глаза быстро отвыкли от света.
Я чуть не ослепла от яркости люминесцентных ламп допросной комнаты.
Свет просачивается не только под веки, но и прямо мне в мозг. Свет озарения, свет осознания.
Я, Юлия Силва, какая-то глупая девчонка, ну ни дать, ни взять, настоящая преступница или революционерка.
Просто фантастика!
Определенно, это – повод для гордости.