Смерть перед Рождеством - стр. 33
– Можно сказать и так.
Он косится на запертую дверь.
– Может, поговорим там? Я не займу у вас много времени.
– Я очень занят. Собственно, о чем пойдет речь?
– Видите ли… я здесь, чтобы помочь вам.
Я так и замираю на месте.
– Помочь? Мне? В каком это смысле, интересно?
– В самом прямом. – Он быстро моргает, переводя взгляд то на ключ, уже вставленный в замочную скважину, то на меня. – Речь пойдет о Томасе Хебере.
Ах вот оно что… Значит, подоспело подкрепление.
Взгляд у Гофмана пронзительно-ясный, отчего голубые глаза кажутся почти белыми. Точнее, прозрачно-голубыми, как сверкающий на солнце лед. Мне не нравится этот цвет.
Его взгляд скользит по комнате, от стены к стене. Как будто, изучая интерьер, господин Гофман рассчитывает больше узнать о хозяине кабинета. Напрасно. Едва ли в этой обстановке отыщется деталь, проливающая свет на мою индивидуальность. Кроме разве что кофейной чашки или пустой пачки из-под сигарет.
– Тринадцать дней назад я приступил к работе после вынужденного отпуска, – говорю я, словно это обстоятельство должно каким-то образом меня извинить.
– Я знаю, – отзывается Гофман и кладет ладонь на спинку деревянного стула. – Присесть можно?
– Разумеется.
Мужчина осторожно усаживается на стул, как будто сомневается, что тот его выдержит.
– Итак, Томас Хебер, – говорю я, усаживаясь напротив.
– Именно так. – Мужчина кивает и меняет позу, как будто только сейчас вспомнил о том, зачем пришел. – Видите ли, нам хотелось бы взять это дело в свои руки.
– Нам? – Я ничего не понимаю. – Кому это «нам»?
– Разве я не сказал?
– Вы из госуправления?
– Простите… – Гофман нехорошо усмехается, качает головой. – Я был уверен, что вы знаете. Видите ли, сегодня я почти не спал, и потому… Управление внутренних дел…
– СЭПО?
Мне не следовало бы так кричать. Гофман изображает смущение.
– Именно так.
Не так давно они переехали из Большого Дома в новые апартаменты в Сольне. Он говорит «управление внутренних дел» – стало быть, работает там давно.
– Понимаю. – Я киваю.
– Не сомневался, что вы меня поймете. Стало быть, этим делом будем заниматься мы.
– Вы?
– Именно так.
– То есть в этом есть необходимость.
Гофман смотрит на меня. Он похож на шахматиста, пытающегося угадать следующий ход противника. Таким он, по крайней мере, желает выглядеть в моих глазах.
– Именно так, – повторяет визитер.
Я кладу локти на край стола. Чувствую колющую боль в животе – вероятно, последствия удара в кафе «Каиро».
– Но в чем причина? – спрашиваю я его. – Чем именно интересно вам это дело?
– Вы же понимаете, что я не могу обсуждать с вами этот вопрос.
– Но… вы уже говорили с моим начальством?
– Разумеется.
– С кем? Олауссон в курсе?
– Он в курсе и уже передал нам бразды правления. Мы поставим вместо него своего человека.
Я смотрю на пустую пачку из-под сигарет. Беру ее, сминаю в руке и бросаю в мусорную корзину.
– Вам следует обсудить это с Бирком. Это ведь он…
– Конечно, и с Габриэлем тоже. – Гофман кивает.
Я не люблю, когда меня перебивают. Недоуменно смотрю на Гофмана, но тому, похоже, нет до моих чувств никакого дела.
– Что же такого есть в деле Хебера, что делает его для вас таким важным?
– О-о-о… – Гофман улыбается, обнажая ровные белые зубы, закидывает ногу на ногу и грозит мне указательным пальцем. – Вы хитрец… Я же сказал, что не могу обсуждать с вами это.