Смерть грабителям, или Ускользнувшее счастье - стр. 20
– Ну что? – нетерпеливоспросил надзиратель первого разряда.
– Там он.
– Один?
Бубнов усмехнулся: мол, откуда мне знать?
– Может быть, его… – сощурил глаза Бережицкий.
– Можно, но давайте, Геннадий Петрович, поступим так. В парадной швейцара нет, поэтому я узнаю у дворника, кто проживает в квартире за номером два. И сколько там человек бывает. А потом уже решим, что делать дальше. Хорошо?
– Ладно, но чтобы одна нога здесь…
Дворник, моложавый мужчина с небольшой бородкой и хитрым взглядом бегающих маленьких глаз, сперва начал рассказывать о других жильцах, увидев в Иване слишком молодого неопытного полицейского. Но когда Бубнов взял хитреца за воротник и встряхнул, последний стал словно на полголовы ниже.
– Ваше благородие, двое там живут. Один Гришка, фамилию не знаю, – дворник сжал крепче лопату так, что побелели костяшки пальцев. Видно, что испугался. – Шустрый такой, лет двадцати пяти, разговорчивый, байки любит травить, а вот второго я толком не видел. Ходит в форменной шинели, но какого ведомства, я не разглядел. Он, гад, и на глаза мне не попадался, а ежели кто к ним записки передавал, то всегда молодой принимал… Где они были два дня тому? Ваше благородие, откель мне знать? Они иной раз утром уходят, а иной днём, возвращаются поздним часом… Что ночами делают? А почём знать, – метнул робкий взгляд на полицейского, – я ж, ваше благородие, за ними не слежу.
– Почему их паспорта в участок не отнёс?
Дворник побледнел.
– Ладно, с тобой хозяин разбираться будет, а мне другое интересно: почему ты преступников укрывал?
– Да я…
– Ты, голубчик, в нехорошую историю попал. Не понял, что они приходят в разное время и паспорта не отдают? Ты с ними заодно и их покрываешь?
– Ваше…
– Что «ваше»? Только сейчас тебе стало ясно, кто они?
– Да я…
– Ладно, об этом позже поговорим, а теперь говори, кто сейчас в квартире?
– Так только молодой.
– Откуда тебе известно?
– Так тот в шинели ещё с утра куда-то ушёл…
– Ты ж говорил, что лица его не видел?
– Со спины только, а Гришка меня в трактир посылал за пирогами и пивом.
– Понятно. Они просили тебя, чтобы предупреждал, когда кто-то к ним интерес проявит?
– Да.
– Тогда стой здесь, и ни шагу с места. Если узнаю, что ты предупредил, то на каторгу тебя ушлю.
– За что?
– Да хотя бы за убийство.
– Ваше…
– А ты что думал, медаль за безупречную службу от градоначальника получишь?
Иван повернулся и направился в парадную, где остался ждать Бережицкий.
Геннадий Петрович лежал на первой ступеньке лестницы и держался за живот.
– Гришка… сбе… жал… тот… то… же… меня… а… я… а… – и лишился чувств.
7
– Михаил Александрович, – на глазах Ефима выступили слёзы, – ну, не повинен! Никому я не говорил о том, что в квартире никого не будет. И не знаю, откуда эти вот прознали.
– Хорошо, я тебе, допустим, верю, но каким образом бандиты оказались, как говорится, в нужном месте и в нужное время, каким?
– Михаил Александрович, не знаю. В день тот я только с утра отпросился у Андрея Николаевича…
– А господин Горчаков говорит, что ты за день до несчастного случая просил тебя отпустить, – каменное лицо Лунащука ничего не выражало.
– Андрей Николаевич путает…
– Может, ты меня путаешь?
– Как мне вас уверить, что не виновен я ни в чём.
– Вспоминай тогда, любезный, где и когда от тебя могли слышать преступники, что никого дома не будет?