Служанка для прокаженного лорда - стр. 5
— Если ты о вызове на бой, то староста этого не допустит. Ты же знаешь, что в королевстве бои запретили.
— Ты ещё очень наивная, Лелька, и не понимаешь, что Брок этого так не оставит, — нервно запускает пятерню в свои волосы и оборачивается, чтобы убедиться, что вокруг никого нет. — Так. Тебе нужно сейчас же вернуться домой и не говорить, что ты была со мной.
Не говорить и вернуться домой… то есть к Броку.
Вот, значит, как.
Лёгкая улыбка на моём лице маскирует боль, а дрожь в голосе… это всего лишь холод:
— Уллер, у меня очень замёрзли ножки, — делаю жалостливое личико и показываю ему носок мокрой от снега туфли.
— Значит, тебе нужно поторопиться. Тем более поднимается ветер.
Заботливый ты мой… и как же хорошо, что мы выяснили это сейчас.
— Прости, но я уже не чувствую ног и боюсь, что не смогу дойти обратно, — горько вздыхаю. — Ещё немного и я отморожу себе на ногах пальцы, а когда отец спросит, как это произошло, мне придётся рассказать…
— Хорошо, ладно, — немного раздражённо. — Жди у калитки, я подведу Ойта и довезу тебя.
Именно то, на что я рассчитывала.
— Спасибо, мой милый Уллер.
Порыв ветра взметает мои волосы, а я смотрю на удаляющуюся спину того, с кем собиралась провести эту жизнь.
Меня предали все.
Поднимаю лицо к небу и часто моргаю. Крупные звёзды расплываются, превращаясь в сплошное смазанное пятно. Зло смахиваю со щеки обжигающую дорожку влаги.
Делать-то что?
В деревне мне не будет жизни, а до города живой не доберусь. Зимой это почти невозможно. Если по пути не замёрзну, то загрызут голодные звери, а не звери… так поймают разбойники.
Мне больше некуда идти.
Да какой там идти — у меня даже нет нормальной обуви. И одежды.
Где-то вдалеке раздаётся протяжный волчий вой.
Мне тоже хочется завыть, но останавливает осознание, что это никак не поможет. Судорожно озираюсь по сторонам и до боли закусываю губу.
Что делать?
Впереди на утёсе одиноко дремлет тёмный замок, но в одном из его окон всё ещё горит свет.
Значит, там не спят. Значит, есть ещё надежда.
Уллер возвращается быстро, ведя за собой Ойта — одного из мадарских длинношёрстных оленей, за которыми они с отцом присматривают. Семья Уллера гордится тем, что они пастухи в нескольких поколениях.
— Давай подсажу, — тянет ко мне руки, чтобы помочь.
— Погоди… — снимаю одеяло и перекидываю через спину Ойта, оставаясь в одном домашнем платье.
Одеяло приходилось держать, а мне нужны свободные руки.
— Что ты делаешь? Сама же сказала, что замёрзла, — недоумевает Уллер.
— Милый… — шагаю к нему вплотную, провожу кончиками пальцев от ворота и вниз вдоль кромки его толстого тулупа. — А как же те монеты, что мы копили с тобой на мой откуп?
— М?… Монеты? — отводит взгляд. — Зачем они тебе теперь? У Брока уж точно хватит денег, чтобы обеспечить жену.
Вот, значит, как.
Ясно.
— Да пожалуй, ты прав, милый, — поднимаю лицо, заглядывая в карие глаза. — Ты же понимаешь, что когда я вернусь домой, то уже не смогу с тобой видеться?…
Напряжённо кивает.
— И ты знаешь, что я не люблю Брока… — осторожно развязываю пояс его толстого тулупа, вслушиваясь в то, как учащается мужское дыхание. — И ты ведь знаешь, что я ещё не целовалась…
Замечаю, как дёргается его кадык, когда я просовываю руки под распахнутый тулуп, оглаживая его разгорячённое тело… примериваюсь…