Случайный трофей Ренцо - стр. 18
Он ведь был в Этране? Наверняка был. Легата, Эдварда Тернера, она помнила, он даже ходил, поначалу, на переговоры, когда еще казалось, что можно договориться. Потом легат уехал, и вместо него остался…
Мэй закусила губу до боли.
- Т-ты… - хотела спросить, но голос дрогнул, сорвался.
- Последние месяцы я руководил взятием Этрана, - ровно сказал он. Что-то напряглось и заледенело в его лице.
Мэй всхлипнула. Резко вскочила.
Нет, взятия крепости она не видела, была уже далеко оттуда. Тогда еще в безопасности.
Сейчас тоже хотелось броситься бежать, куда угодно, куда глаза глядят… но за дверями ждали гильдейские охранники. Они будут стрелять, если она выскочит. Умереть так – глупо…
Нож на столе. Мэй могла бы даже успеть, теперь у нее хватит сил. И она отомстит.
Лоренцо перехватил ее взгляд… сцепил пальцы, словно специально давая ей фору.
Убить.
Он смотрел ей в глаза. Молчал. Не пытался ничего доказать и оправдаться. Не пытался ничего сделать.
Если бы он начал оправдываться, она бы точно убила его. Не стала бы ему верить.
Но он молчал.
Мэй видела, как его руки напряглись, в ожидании, но он не двигался. Ждал. Давая ей возможность решить самой.
Отец сказал как-то: «Не всегда тот, кто открыто сражается с тобой лицом к лицу, твой враг. Он твой противник, вы просто оказались по разные стороны. Дерись с ним, не отступай, но относись с должным уважением, как и он к тебе. Враг тот – кто бьет в спину исподтишка. Успей убить его первой, храни ненависть к нему в своем сердце. Помни».
Отца убили свои же, ей рассказали, как это было…
Лоренцо, тот самый трибун Лоренцо Луци, которого она мельком видела со стен, смотрел ей в глаза.
И маленькая лисичка тоже смотрела, склонив голову на бок, настороженно вытянув нос.
Мэй отошла в самый дальний угол, села на пол, повернувшись к трибуну спиной, обхватила колени руками. Слез не было, только невыносимо болело сердце.
* * *
Утром Лоренцо разбудил ее.
- Вставай, Мэй, - позвал тихо. – Пора завтракать и в дорогу, вещи уже собирают.
У него были мокрые волосы, словно сунул голову в бочку с водой, и красные, от бессонных ночей, глаза.
Она послушно вылезла из постели, пошла за ним. Умылась.
Завтракали молча.
Лоренцо сидел напротив, глядя перед собой, только изредка Мэй ловила его взгляд… и от этого взгляда замирало сердце. Она не понимала. Никто и никогда на нее так не смотрел.
Что-то неправильное с ней происходило.
Она должна была ненавидеть этого Лоренцо, но ненависть выходила какой-то плоской, почти детской обидой, а не по-настоящему. И даже обидой скорее на себя, за то, что Мэй мысленно пытается оправдать этого человека, говоря себе, что это не его вина, это война и так вышло. Но какое может быть оправдание? Никто силой не тянул его на войну. Это у нее не было выбора.
Она привыкла ненавидеть образ, того сурового и упрямого илойца, который отнял у нее все. Образ ненавидеть легко, а вот живого человека, который рядом с тобой, который даже плохого слова ей не сказал – уже сложнее. Там, в Этране, он выполнял свой долг. Ее брат тоже воин, и Дин сражался не только защищая свой дом…
Оправдания…
Лоренцо снова говорил о чем-то с легатом, тихо, чуть в стороне, Мэй не слышала. Она видела, как легат поглядывал на нее, и как Лоренцо хмурился. И так отчаянно хотелось, чтобы он поскорее вернулся и был рядом, потому, что стоять одной, в окружении гильдейских автоматчиков совсем неуютно. А Лоренцо, каким-то удивительным образом, всегда прикрывал ее, пусть не от всех, но рядом с ним она чувствовала себя почти в безопасности. Удивительно – в безопасности за его спиной.