Случайный отец - стр. 27

— Ты нормально разговаривать можешь? — громко выпустив воздух через крупные ноздри, отражает мой наезд Адону.

— Зачем? — ещё одна улыбочка. — Мне и так нравится.

А говорит он мне всё это почти что в губы. И становится как-то странно липко от подобной близости. Что за способ такой общаться, нависая над собеседником, в сантиметрах от его лица?

И почему-то голова сильно кружится, когда я его тёмные глаза изучаю, аж ноги подкашиваются. Видно, что-то с атмосферным давлением.

— Только я начинаю думать, что ты нормальная, — прищурившись, играет желваками, произнося всё это очень вкрадчиво, — и ты обязательно что-то выкидываешь.

— На самом деле выбрасывать я не очень люблю, та ещё барахольщица.

— Мария, — многозначительно выдыхает великан.

— Знаете, Герман Железович, я вам сейчас всё расскажу, как было. Это я виновата. Каролинка у меня вначале раньше срока из живота полезла. Потом не так пошла, а затем и вовсе застряла в этих, как их, родовых проходах.

Да что же он так долго смотрит мне в глаза? Ох уж эти паузы… во время которых у меня катет с гипотенузой скрещиваются. Под прямым углом, вне всяких законов. И какие-то дебильные мурашки по позвоночнику бегают.

— Пойдём, кофе выпьем и заодно решим, что делать дальше.

— Честно говоря, — отвечаю шёпотом, не в силах оторваться от его красивого смуглого лица, — для бизнесмена вы, господин Адону, слабо сообразительный. Говорю же, дела у меня. Цены надо сравнить в этом магазине с теми, что возле дома.

— То есть ты со мной кофе пить не пойдёшь?

— Ну, выходит что так, Валерий неторопливый вы наш Германович.

И снова смотрит... И снова эти паузы... А затем отпускает и, махнув на меня рукой, отодвигается.

Дальше, спустившись по ступенькам, кидает мне через плечо:

— Всё! Мои нервы этого не выдерживают.

***

Статная мужская фигура исчезает из виду, скрывшись за оградой развивающего центра, и мне становится неожиданно грустно. Такое ощущение, будто меня бросили. А ведь на самом деле это не так. Мы с Железным не пара и даже не друзья. И я ж сама хотела, чтобы он сквозь землю провалился. Вот он и испарился, как лужа на полуденном солнцепëке.

Но это не меняет того факта, что внутри зреет печалька. До слёз уныло за себя. И своё жалкое существование, мягко разлитое вокруг однообразной серостью и покорно напоминающее одинокими вечерами о моём невыносимом характере. Я болтливая, ветрено-увлекающаяся натура и не умею держать язык за зубами. Вечно выступаю как с трибуны парламента.

Ну вот что я за личность такая поганенькая? Юрцу-лаборанту улыбаюсь, а мужик с обложки издания о моде и стиле во мне вызывает раздражение.

Прикусив нижнюю губу и скрестив руки на груди, я как дура стою на крыльце “Ладошек”. И уже не хочется идти в магазин. И плевать на те цены, что здесь, возможно, выгоднее. Да и спать веками, развалившись на кровати, тоже желания уже нет. Внутри что-то не так, как будто процесс брожения начинается. И теперь, чтобы успокоиться и развязать этот комок противоречий, мне понадобится целая вечность. Грустить я не люблю, но сейчас что-то прям сильно накатывает.

И вот, когда я совсем скисаю, как кастрюля компота от гнилой ягодки, в воротах снова появляется проблематично шикарный хозяин уникальных имен и интернет-названий.

Он посылает мне суровый взгляд, явно пытаясь сгладить возникшую неловкость своего возвращения. А  у меня от понимания сего факта сердце аж к горлу подпрыгивает. Зардевшись как пятиклассница, получившая первую в жизни валентинку, я не могу перестать жевать нижнюю губу и пожимать плечами будто припадочная. Потому что…