Случайная мать - стр. 21
— Лев, послушайте, ну это совершенно провальный план, шитый белыми нитками, и очень смешной, кстати. Как в какой-то мыльной опере или американской комедии. Я считаю, что…
— Вы, Евангелина, будете считать, когда устроитесь бухгалтером, — властно и резко обрывает меня Лев, улыбнувшись.
Я развожу руками и открываю рот от удивления. Не прошло и полдня, а я уже в львиной спальне ковры топчу. К вечеру в кровати окажусь? Ну да, легенда обязывает, причём совсем не в том смысле.
— Напомню, что вы уже согласились, — хладнокровно припечатывает он.
— Лев Сергеевич, женщина, особенно старая дева, ненавидящая всех представительниц женского пола, — догадалась я о том, кто есть его Оксана, — за тридцать секунд определит, что мы с вами никогда не были близки.
— Это исправляется за десять минут, — лениво, без особого энтузиазма осматривает он меня с ног до головы и медленно отводит взгляд в сторону.
— Пфф, — снова смеюсь, — всего десять минут? Я была о вас лучшего мнения. К тому же, — продолжаю смеяться, — после того, что я узнала про вас и вашу соседку, извините, Лев Сергеевич, но я брезгую.
— Ой, — вздыхает, — да пошутил я про соседку. Просто вы так уверенно рассуждали, что я подыграл вам. Илона очень хочет того, что я, уважая Бориса Шавовича, дать ей не могу.
— А за плечико зачем трепали? — Ставлю руки на пояс, демонстрируя позу сахарницы, и начиная ритмично и нетерпеливо постукивать ногой о пол.
Лёва хмурится. Ага, подловила гада. Нравится, когда Илона бегает за ним, но перейти черту не позволяют моральные принципы. Козёл улыбчивый, обыкновенный.
— Какое это отношение имеет к нашему делу? Мы с Илоной друзья. И она очень даже милая девушка, в отличие от вас.
— Ну конечно, милая. Шавович-то небось раза в два меньше в высоту, лысее и старше.
— Ой да ладно, пресвятая Евангелина. Да вы мне практически предложились в каморке ресторана, а теперь строите тут из себя Елизавету первую( Елизавета I Тюдор — самая знаменитая девственница в истории, умерла невинной — прим. автора.)
— Кто? Я? — возмущаюсь до глубины души. — Я была не в себе и просто поинтересовалась, чтобы расставить точки над и, — повышаю голос. — Вы мне вообще не нравитесь!
***
Лев спокойно смотрит на меня. Я уже жалею, что призналась, будто он мне не нравится, всё же воспитанные люди держат при себе подобную информацию. Но мужчина задумчив, на его лице нет ни единой эмоции, разве что искусственная улыбка вернулась на место.
— Евангелина, вы ведёте себя как Настя, поэтому Настя к вам и тянется, — улыбается Лев, обходит меня со всех сторон. — Вы взрослая женщина. Вас наняли на работу, и вы должны действовать в соответствии с нуждой и выгодой работодателя. Я терплю ваши выходки и словесный понос только потому, что выбора в данный момент у меня нет. Настя предпочла вас, и я сдерживаюсь. Я также понимаю, что поступил нечистоплотно и вынудил вас согласиться на эту работу. Но, пожалуйста, смиритесь уже и разговаривайте со мной как с вашим боссом.
Ильин сейчас так близко, что я даже горло прочищаю, испытывая неловкость. И точно: как самец льва, обходящий кусок мяса в центре клетки. Просит меня вести себя тихо и не отсвечивать, а сам ходит вокруг, намекая, что откусит что-нибудь жизненно важное в случае неповиновения. Вот козел же, очевидно. И с соседкой, может, опять обманывает, и Розу наверняка жал. И это только те, кого я видела, а сколько их на самом деле? Хотя мне-то какая разница? Он всё равно мне не нравится. Ладно, так уж и быть, буду держать себя в узде и беседовать с ним как с боссом.