Сложный выбор - стр. 41

— Нет. Не пущу тебя, — обреченно качаю головой и хочу захлопнуть дверь, но Вова ставит ногу в проход, отчего у меня не получается закрыться.

— Настя, нам нужно поговорить.

Интонации его голоса царапают кожу. Сердце стучит как сумасшедшее.

Вова рывком распахивает дверь и оказывается в прихожей. Я внутренне съеживаюсь от его запаха и близости. Делаю несколько шагов назад. Боже, как это напоминает тот самый день… По идее, именно воспоминание и должно нас отрезвить, но происходит обратное. Настоящее помутнение рассудка.

— Нет, не сегодня. — Пытаюсь придать голосу строгости, но он все равно дрожит. — Давай встретимся на нейтральной территории. Денис с няней скоро вернутся с прогулки…

— Нет, сейчас, — перебив, отрывисто говорит Вова.

Закрывает дверь на замок и идет ко мне.

18. 18 глава

Тело сотрясает дрожью, но вовсе не от сквозняка, гуляющего по комнатам из-за окна, которое я оставила открытым для проветривания. Трясет от присутствия Третьякова. Сердце замирает, когда наши взгляды встречаются, вызывая одуряюще жаркий трепет. Плотину эмоций вот-вот прорвет. Лучше бы Вова не приходил. Зачем ему это все? Ради Дениса?

— Один раз мы переступили черту. Ничем хорошим это не закончилось, — напоминаю я, делая шаги назад, пока не упираюсь в дверной косяк. — Тогда ты об этом пожалел.

— Пожалел. Только не о том, о чем ты думаешь.

В черных глазах бушует пламя. Столько в них всего! Внешне Володя сдержанный, но внутри он совершенно другой. Я это точно знаю.

— Я… — Осекаюсь под его жгучим взглядом. — Тебе известно, о чем я думаю?

Единственное правильное решение — оттолкнуть Третьякова и заставить уйти. Еще бы иметь на это силы. Я всего лишь человек. Девушка, которая устала быть сильной.

— Мысли читать не умею. К сожалению. Иначе появился бы здесь еще раньше. Или где ты все это время жила с сыном? Туда бы приехал.

— Я жила там, где было хорошо и спокойно. И не считаю, что ты чем-то обязан нам с Денисом. Не я первая и не я последняя, кто оказался в подобной ситуации.

Зачем-то защищаюсь, хотя никто на меня не нападает. Вова просто смотрит, даже не пытается прикоснуться.

— Где было хорошо? — хмыкает он. — Это иллюзия, Настя. Как цугцванг в шахматах, когда самый правильный ход — никуда не двигаться, затаиться. Я лишь примерно могу представить, как тяжело тебе было воспитывать ребенка одной, считая его отца последним мерзавцем. И как сложно принять сейчас, что подлецом оказался вовсе не я.

Грудь опаляет вспышкой пламени. Я думала, что тогда было больно, но сейчас почему-то больнее.

— В жизни мы все делаем выбор сотни раз. Каждый, сука, день, — продолжает Третьяков, склонившись надо мной. Его дыхание обжигает кожу. — Не бывает хороших или плохих путей. Но, выбрав один, мы сами определяем свою жизнь. Если бы я поговорил с Игорем до того, как он нас увидел... Если бы не топил себя в горе из-за гибели близкого человека, не захлебывался виной... Будь мы смелее, чтобы не связывать себя с теми, к кому нет чувств, все могло бы сложиться иначе.

Вова словно бьет меня словами.

— Как?! — чуть ли не выкрикиваю, чувствуя, что на меня обрушивается каскад эмоций. — Как бы все могло сложиться?

— Как каждый из нас представлял. Скорее всего, мы с тобой были бы вместе.

— Я видела Полину в больнице. На ней лица не было, она очень переживала, когда тебя избили. Вы четыре года в браке. Получается, у одного из нас все сложилось так, как он представлял?