Сломленная - стр. 13
Два дня мы не вспоминали о Филиппе. На третий, когда мы просматривали утреннюю почту, я сказала Андре:
– Письмо от Филиппа.
– Наверное, просит прощения.
– Пустая трата времени. Я не буду его читать.
– Прошу тебя, посмотри. Ты же знаешь, как трудно ему сделать первый шаг. Дай ему шанс.
– Никакого шанса не будет.
Я положила письмо в чистый конверт, написав на нем адрес Филиппа.
– Опусти, пожалуйста, в почтовый ящик.
Раньше на меня всегда действовали его красноречие и милая улыбка. На этот раз я устояла.
Через два дня рано утром позвонила Ирен.
– Я займу у вас не больше пяти минут. Нам нужно поговорить.
В коротком платье без рукавов простого кроя, с распущенными волосами она выглядела совсем юной и скромной. Я еще никогда не видела ее такой. Я впустила ее.
Конечно, сейчас она будет оправдывать Филиппа. Филипп очень расстроился, когда письмо вернулось к нему нераспечатанным. Он извинялся за то, что наговорил по телефону и нагрубил мне в сердцах. Я знала его характер: он был вспыльчивым и часто грубил, а потом быстро успокаивался. Теперь ему очень хотелось помириться со мной.
– Почему он не пришел сам?
– Боялся, что вы не пустите его на порог.
– Да, не пущу. Я больше не хочу его видеть. Хватит, довольно. Пусть идет на все четыре стороны.
Ирен не сдавалась. Филиппу очень не хотелось ссориться с мной. Он не ожидал, что я так разозлюсь на него.
– Он совсем с ума спятил. И скатертью дорога!
– Вы не понимаете. Папа сделал для него все, что мог. В его возрасте людей редко назначают на такие должности. И он не должен жертвовать своим будущим ради вас.
– У него было свое видение будущего. И свои идеи.
– Мне очень жаль, но сейчас он думает по-другому. Он изменился.
– Разумеется, изменился, нам это известно. Но он все равно останется при своем мнении. А пока он хочет изменить мир к лучшему и готов на все ради этого. Но он предал свои идеалы и сам это осознает. Это хуже всего, – раздраженно ответила я.
Ирен пристально взглянула на меня:
– Должно быть, вы всегда были образцом для подражания, и это дает вам право судить обо всех, причем судить свысока.
Я внутренне напряглась:
– Я старалась быть честной. И хотела, чтобы Филипп тоже был честным. Мне жаль, что вы отвергли его идеалы.
Она засмеялась:
– Можно подумать, он стал грабителем или фальшивомонетчиком.
– Учитывая его убеждения, он сделал не лучший выбор.
Ирен встала.
– И все же это смешно, такая принципиальность, – медленно произнесла она. – Отец Филиппа сильнее вас увлечен политикой, но он не порвал с сыном. В отличие от вас…
Я перебила ее:
– Вот как. То есть они снова виделись?
– Не знаю, – резко ответила она. – Но когда Филипп сообщил отцу о своем решении, о разрыве не было и речи.
– Это было до телефонного разговора. А после?
– Понятия не имею.
– Вы что, не знаете, с кем общается Филипп?
Она упрямо ответила:
– Нет.
– Ну и ладно. Мне все равно, – ответила я.
Я проводила ее до двери, прокручивая в голове наши последние слова. Может быть, она намеренно решила меня задеть – из чувства мести или от бестактности? В любом случае я понимала: она мне лжет. Точно лжет. Меня захлестывало чувство бессильной злобы. Я задыхалась от боли и обиды.
Как только пришел Андре, я спросила его:
– Почему ты не сказал мне, что снова встречался с Филиппом?
– Откуда ты знаешь?