Сломанная тень - стр. 42
– Как раз трое! То, что надо! – с лестницы спускался Матвей Никифорович. – Александр Владимирович! В гостиной общение с мертвецами начинается. Только вас и ждут!
– Мертвецы? – усмехнулся Тучин.
Кислицын крикнул слугам:
– И вы, троица, пойдемте-ка за мной!
– Они-то зачем? – удивился художник.
– Софья Лукинична приказала. Для комплекта!
В огромной гостиной горели всего две свечи. Стены маэстро украсил загадочными знаками, вырезанными из блестящей бумаги. Все встали в круг и взялись за руки, маэстро занял место в центре. Из приоткрытых окон веяло холодом, с Фонтанки несло тиною.
Леондуполос быстро-быстро забормотал на латыни, то шепча, то вдруг завывая:
– Perspector… Venus… necromantea … audi, vide, sile… mortifico… Mars[14]
Тоннер, как ни прислушивался, смысла уловить не смог. Набор слов! Впрочем, нужно ли искать смысл в заклинаниях?
Маэстро кинул щепотку какого-то порошка в прозрачную чашу, установленную на треножнике; в ней, ослепив зрителей, на секунду ярко вспыхнуло пламя.
– Кто посмел беспокоить меня? – раздался вдруг глухой, будто из-под земли, голос.
Все испуганно переглянулись. Говоривший, несомненно, находился в гостиной, но где? Никто сюда не входил, уста всех были сомкнуты.
– Лаевский! Никак ты? – снова прозвучал неизвестно откуда голос.
– Это вы, ваше величество? – испуганно спросил Андрей Артемьевич. Интонации показались знакомыми – говорил Александр Первый, которому много лет Лаевский имел счастье служить.
– Ну наконец-то признал!
– Господин Леондуполос! Это император? Александр Благословенный? – изумился Угаров.
– Не знаю! – с поклоном сообщил маэстро. – Я не понимаю по-русски! Но на сеансах в Петербурге этот господин всегда появляется первым.
– А я не гордый, могу и по-французски! – перебил Леондуполоса покойный император. – Что молчишь, Лаевский? Или не рад?
– Рад, очень рад, – грустно ответил Андрей Артемьевич.
– И я рад! Соскучился по тебе! Только вот обнять, как прежде, не могу! – император засмеялся. – Почему службу бросил?
– Стар уже! Попросили, – еще более грустно ответил старик и вздохнул. Выгнали его из-за провалов в памяти – забыл в канцелярию срочную бумагу переслать, полмесяца на столе провалялась. – Извините, ваше императорское величество! А можно ли мне вопрос задать?
– Валяй!
– Не угодно ли вашему величеству вспомнить обстоятельства, при которых мы познакомились?
– Да ты что, Лаевский? Экзаменовать вздумал?
Гнев императора Андрей Артемьевич знал и по привычке тут же извинился:
– Умоляю простить, ваше величество!
– Что? Разве ты мой голос не узнал?
– Узнал, ваше величество!
– Так чего тебе еще надо?
– По голосу и перепутать можно, – попытался объяснить Лаевский. – Помните адъютанта Зубикова? Императора Павла по голосу принял за вас и высочеством обозвал.
– Помню, помню. В Сибирь пешком пошел! Ладно, убедил! Развею твои сомнения, Лаевский. Курьером из Бадена ты привез портреты тамошних принцесс, Луизы и Фридерики. Но имена, шельмец, перепутал. Я из-за тебя чуть на другой не женился…
Лаевский рассмеялся:
– Все верно, ваше величество. Я сержантом Измайловского полка тогда был.
– Ваше величество! Дозвольте и мне вопрос! – Софья Лукинична была довольна сеансом, императора все слушали раскрыв рты. Но за этим ли она Леондуполоса позвала?
– Жена твоя? – спросил голос.