Слияния и поглощения - стр. 29

Тигрёнок рванул вперёд, оставляя на перекрёстке осколки алмазного автомобиля. Среди дохлых восточных мелодий трепыхался Тельняшка, отыскивая бутылку безалкогольного виски.

И только волны на Великом Озере не успокаивались, предвещая какую-то беду…

Тигрёнок, распушив иллюзорный хвост, мчался по дороге, отбрасывая длинную тень. Косые лучи заходящего солнца красиво подсветили слегка растрепавшиеся волосы Алии. Было так хорошо, что Данте положил руку ей на колено. Она лишь улыбнулась, не повернув головы в его сторону. Всё-таки удобно иметь угол обзора больший, чем жалкие девяносто градусов.

Данте спросил:

– А что если бы у нас в машине играл, ну, скажем, AC/DC, а Бородай и Тельняшка включили бы «Кросс-аккустический элиминатор-антисептик» у себя?

– Тогда восточные мелодии раскатали бы нас как каток.

Тигрёнок припарковался во дворе старого пятиэтажного дома, покрытого серым отделочным материалом, похожим на песочное тесто. Во дворе всё старое. Деревья – античные, будто после раскопок. Без листьев, с потрескавшимися окаменелыми стволами.

Бледный мальчик в поношенной одежде пытался кататься на поломанном скейтборде. В яме от упавшего много лет назад метеорита собралась зелёная гнилая вода. Второй бледный мальчик сидел на краю ямы и кидал туда игрушечных солдатиков. Когда весь взвод утонул, он разрыдался и, прихрамывая, пошёл домой.

Из раскрытых окон первого этажа доносилась танцевальная техно-музыка девяностых.

Алия и Данте вошли в подъезд. Темно. В углу, под иконой с изображением Будды, горела маленькая лампочка, примотанная изолентой к батарейке. Откуда-то сверху доносились рыдания хромого мальчика – он не мог найти в темноте свою квартиру.

Дверь в одну квартиру приоткрыта. Алия уверенно толкнула её ногой и вошла.

Во всех трёх комнатах нет мебели. Голые чистые стены кое-где украшены фотографиями Индии, Киева и джунглей с храмами. На одной из них Данте увидел тибетский гараж с деталями будущих Лексус-Дзенов. Монахи в специальных накидках-комбинезонах прикручивали колесо. Другие монахи стояли над ними, сложив руки в молитве.

Пол всех комнат застелен бамбуковыми циновками. Они хрустели под ногами, будто Данте шагал по саду, усыпанному сухими ветками. Кое-где стояли потухшие алтари.

Сам Анри, тощий немолодой мужчина, одетый в белое кимоно, лежал на деревянном помосте в центре одной из комнат. Закрыв глаза, слушал техно-музыку и подрагивал в такт босыми ногами. Кимоно раскрылось, обнажая красную грудь заросшую седыми волосами.

Он резво вскочил на ноги, обнял Алию и поцеловал в губы. Протянул Данте твёрдую как скейтборд ладонь:

– Ты ведь Данте?

– Да, Гульфарусов.

– Алия упоминала о твоих проблемах. Я работаю строго по записи, но для неё сделаю исключение. Для неё, а не для тебя.

Данте хотел оскорбиться, мол, он не просил об одолжении. Но из глаз и распахнутого кимоно Анри сквозила вековая мудрость, Данте сразу перестал злиться.

– Садитесь на пол, – предложил Анри и позвонил в колокольчик.

В комнату вошла красивая женщина. Она плавно двигалась, всегда смотрела в пол, опустив густые чёрные ресницы. Одежда скромная, мусульманская, закрывающая всё тело. Но всё равно оставалось ощущение, что она похожа на постаревшую, но ещё работающую ради искусства порноактрису.