Слёзы Шороша - стр. 40
Дэниел заметил, что при упоминании Кристин Мэтью изменился в лице.
– Мэт, имей в виду, что Крис для меня всегда была другом. Можно сказать, сестрой, сестрой милосердия. Шучу. А может, и не шучу.
– Ну у тебя и развороты: ехал к Торнтону – прикатил к Крис, – заметил Мэтью.
– Это не у меня, – подмигнул ему Дэниел.
– Если серьёзно, хорошо, что ты сам об этом сказал. Но я хочу, чтобы ты знал: я не перешёл бы тебе дорогу, если бы это было не так… если бы Крис была для тебя не только сестрой милосердия. Я думал над этим и…
– Больше не думай.
Дэниел что-то вспомнил и снова остановился. Он достал из кармана джинсов сложенную вдвое тетрадь. Перелистал несколько страниц.
– Посмотри. Потом в земле копаться будем – руки испачкаем. Это – дневник Дэнби Буштунца. Два дня назад мне отдал его Тимоти Бейл. Вот эта запись не на шутку перепугала Крис. Она сказала, что от неё повеяло бездной. Мы даже немного поссорились из-за этого.
Мэтью внимательно посмотрел на то, что Дэниел назвал записью и пожал плечами.
– Извини, Дэн, я ничего не могу понять. А ты?
– Надеюсь, когда-нибудь пойму.
– Я знаю одно: сейчас надо откопать эту вещь.
Не доходя до озера, Дэниел и Мэтью свернули на дорожку, ведущую в сторону леса.
– Вот та берёза! – воскликнул Дэниел. – По-моему, это она. Я помню, как промчался мимо неё. Ярдах в трёхстах от неё должна быть ещё одна.
– Я вижу её. Там закопал?
– Около неё поставил велосипед. А закопал напротив неё, ближе к лесу. В лес я тогда испугался идти: дед страху на меня нагнал. Там было поваленное дерево. Около него закопал. Знаешь, что мне вспомнилось? По нему муравьи бегали, я даже их испугался.
Друзья сразу нашли поваленное дерево, вернее, его трухлявые останки.
– Как здесь всё заросло. Не знаю, где и начать. Моих бы предков сюда – они бы все тайны раскопали, – Дэниел зажмурил глаза, стараясь вернуться в памяти на восемь лет назад. – Мэт, я теряюсь. Я просто не узнаю место.
– Ты же берёзу узнал. И дерево это. Надо копать около него, тут не так много. На какую глубину зарыл?
– Не больше десяти дюймов. Меньше. Я очень торопился.
Мэтью начал копать. Дэниел вернулся к берёзе, у которой в тот злополучный день оставил велосипед. Ему хотелось поймать ощущения восьмилетней давности, хотя бы их отголоски. И он снова пошёл по направлению к лесу. Это ничего не дало ему. Он ещё раз проделал этот путь.
– Мэт, ты не там копаешь! Я кое-что вспомнил!
– Говори, пока не забыл, экспериментатор.
– Когда я велосипед у берёзы оставил, сразу побежал к лесу. Я же в лесу хотел закопать вещь. Но тут это дерево. Я на ходу перемахнул его и упал. А когда поднял голову и увидел лес, испугался. Испугался туда идти. Понимаешь, о чём я? Копать надо у дерева, но со стороны леса. Дай-ка лопату, на меня вдохновение нашло… Хорошо, что я обернул эту штуку ещё и в фольгу от шоколадки, мне тогда показалось, что бумажный комок может развернуться, если его не укрепить.
Дэниел и Мэтью копали по очереди. Оба молчали, сосредоточив все свои нервы на тех невидимых, но предвкушаемых серебристых бликах, которые призовут к себе, как только освободятся от могильной тьмы. Девственный дёрн поддавался с трудом. Вскопанный участок длиной в три ярда вдоль дерева и шириной в ярд в сторону леса не выказал ничего, кроме полного равнодушия геометрии к эмоциям.