Слепой секундант - стр. 30
– И кто ж ты таков, брат Фофаня? – спросил Андрей. – Признавайся уж. Ведь не канцелярист.
– Да что говорить – шур я…
– Кто?
– Шур. Ворую понемногу.
– Понятно.
– Понемногу! – закричал возмущенный Еремей. – Да эта куча добра поболее тебя тянет!
– Погоди, Еремей Павлович, – попросил Андрей. – Я хочу сделать ему вопросы. Ты точно Фофаня или какой-нибудь Дормидонт?
– Феофаном крестили.
– И давно в этом ремесле?
– Сызмала.
– Это как же?
– Малорослым уродился. Меня старшие в амбарное окно по веревке спустят, я им оттуда хабар подаю. Они-то не протиснутся, а я всюду пролезал.
– Это хорошо.
Еремей и Тимошка переглянулись – уж больно странно рассуждал барин.
– Стало быть, ты не один промышлял? – продолжал расспросы Андрей. – Были у тебя старшие, уму-разуму учили?
– Как не быть…
Фофаня был порядком напуган. Что ему досталось Тимошкиного кнута – он считал делом обычным и даже правильным. Что заперли в чулан – тоже; хорошо, что сразу не поволокли в управу. Но вот спокойные вопросы слепого барина и его бледное неподвижное лицо – внушали страх. Так и казалось, что после очередного ответа капитан Соломин скажет: «Более тут говорить не о чем, будем с ним кончать…»
– А куда бы ты украденное поволок?
– Есть надежные люди. Сумеют пристроить.
– И если бы алмазы украл – тоже бы тебе на них покупателя сыскали?
– Сыскали бы. На всякий товар есть купец.
Фофаня никак не мог понять смысла вопросов; видел, что не простое любопытство скучающего барина, но к чему клонит Андрей – не мог уразуметь и стал волноваться.
– Скотина ты неблагодарная, – сказал ему Еремей. – Тебя из беды спасли, а ты как отплатил?
– Ох, от большой беды, – сразу согласился Фофаня. – Кабы меня поймали, спину бы перебили, как бог свят! Там один за мной бежал – так целой оглоблей махал! А я-то слабосильный…
– Так что это такое было? – спросил Андрей.
История, которую поведал Фофаня, сильно отличалась от той, что Андрей услышал ночью в возке. Фофаня несся по улице босиком потому, что снял валяные сапоги и онучи, идя на дело. Ему казалось, что он знает все внутренности лавки, но туда притащили что-то новенькое, и оно повалилось на пол с превеликим грохотом. Если бы не Андреев возок – Фофаню бы схватили сторожа, сперва побили, потом сдали в управу благочиния, а там опять побили. Никакой жены у него никогда не было – была маруха, которую он делил с таким же незадачливым злоумышленником. Да и та уже говаривала, что убирался бы сожитель, не умеющий денег в дом принести, на все четыре стороны.
– Экий ты бесталанный, – сказал Андрей. – Вот что, дяденька, сделаем мы сейчас доброе дело – отпустим Фофаню на все четыре стороны.
– А что ж? Это дело милосердное, – согласился Еремей. – Прощать – надобно. Так ведь сегодня же кого-то другого обворует. По твоей, баринок разлюбезный, милости.
– Делай, что сказано, и ломоть хлеба на дорогу дай. Тимоша, проводи его до ворот.
– Век за вас, барин, молиться буду! – воскликнул Фофаня, грохнулся на колени и лбом об пол стукнулся, как перед образами. – Тут же и пойду! Возблагодарю!
Тимошка, очень недовольный, поднял и увел Фофаню.
– Еремей Павлович, одевайся живо и ступай за ним, – приказал тогда Андрей.
– И что?
– Коли пойдет в монастырский храм – и ты туда за ним. Когда из церкви вон пойдет – тут ты его хватай и обратно сюда тащи.