След лисицы на камнях - стр. 18
Что было хуже всего, так это раздробленность сознания. Бабкин ощущал одновременно холод камня, на котором валялись два его ребра, и шевеление мухи в собственном черепе, и крепкую хватку клюва: одна из птиц уносила в качестве трофея проксимальную фалангу.
«Я ведь даже не знаю, что такое «проксимальная»», – подумал Бабкин. Эта мысль внезапно сработала как магнит: обломки его существа притянулись к ней, подобно металлическим опилкам, и Сергей пришел в себя.
Первое его ощущение было – что он железный. Железный Дровосек, которого сотню лет не смазывали маслом. Потом Бабкин зашевелился и от этого движения очень медленно перевоплотился в человека.
Он сидел на земле, привалившись спиной к заднему колесу внедорожника. По всему телу расползался холод; джинсы промокли от грязи и липли к ногам. Попробовал взглянуть влево – возникло отвратительное чувство, будто чугунный котел головы водрузили на ломкий стебель шеи. Медленно повернулся вправо…
Возле переднего колеса лежал Илюшин.
Бабкин рванулся к нему.
– Макар!
Илюшин как-то сразу встрепенулся и сел; выглядел он как человек, проспавший звонок будильника перед рабочим днем, и увидев это выражение на его лице, Бабкин немного пришел в себя.
– Господи, – слабо пробормотал Макар. – Что ж ты орешь-то так…
– Живой?
– Вроде… А ты? Уй! Куда лезешь!
Сергей, однако, не успокоился, пока не ощупал Илюшина с ног до головы и не убедился, что кости у того целы.
– У меня, похоже, сотрясение, – сказал он. – В башке пульсирует.
Ощупав карманы, Бабкин убедился, что ключи от машины исчезли. Он представил, что они выпали по дороге, когда их волокли сюда, и его замутило от мысли, что придется возвращаться и рыться в грязи. Но тут Илюшин встал, заглянул в окно и сообщил, что ключи торчат в замке зажигания.
Они переглянулись. Более прозрачный намек трудно было вообразить.
– Что ты видел? – спросил Бабкин, когда они забрались в машину.
– Почти ничего. – Макар откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. – Ты вошел, я замешкался в дверях. Услышал, как ты буркнул про гения. Потом смотрю: ты уже валяешься, а меня какая-то сила разворачивает спиной к тебе. И все. Очнулся, когда мне в ухо заорал теплоходный гудок.
Бабкин поразмыслил.
– Он был один. – Это признание далось ему нелегко. – Вырубил меня, потом тебя. Приволок к нашей тачке. Ключ вставил в замок.
– Один?
Макар недоверчиво уставился на друга. За все годы, что они работали вместе, ему ни разу не встречался человек, способный справиться с его напарником в одиночку.
– Это что за монстр такой… – пробормотал Илюшин.
– Не обязательно монстр. Знал куда бить, меня выключил с одного удара.
– А сюда мы как попали?
Бабкин вылез наружу, не ответив, и пошел вокруг, разглядывая землю. Возле заднего колеса остановился, достал телефон.
– На машине привез, – сообщил он, вернувшись в салон. – Вокруг следы шин. Я сфотографировал отпечаток протектора, правда, не слишком разборчивый.
Они посидели молча, глядя на безлюдную Камышовку.
– Ты понимаешь, что все это означает? – спросил Макар.
Сергей понимал. Кто-то в деревне очень не хотел, чтобы они оставались и вели расследование.
– Кто это мог быть? Из тех, с кем мы беседовали?
– Охотник, – не раздумывая сказал Бабкин. – Он здесь единственный такой здоровый лось. Не представляю, чтобы меня с одного удара вырубил, например, Красильщиков.