Слава России - стр. 96
Так и пошел Яков с ратью княжеской к Дону. Всю дорогу, на каждом привале учили Пересвет с Ослябею ретивого отрока, как с мечом да копьем управляться ловчее. Добрый ученик оказался, быстро и с азартом перенимал науку ратную. Глядел на него Пересвет и думал, что не в обитель мирную путь сему отроку лежит, при такой резвости натуры не выдержать иноческого послушания, заиграет молодая кровь, затребует жизни, и мукой тогда обернутся данные по увлечению обеты…
Сам Пересвет в яковлевы лета об иночестве не помышлял. Влекла его с младых ногтей стезя бранная. Да и как иначе? Во всех играх детских был он первым – и в кулачном бою, и на мечах, и в метании копья. Конь, даже самый буйный, смирялся под ним… С ранних лет храбровал Пересвет в походах и сражениях, рано окреп телом и закалился душой. Но душа человеческая уязвимее тела, не защитишь ее щитом да латами, не уврачуешь бальзамами целебными. Отыщется стрела, ранит жестоко, и нечем той ране помочь…
С юных лет была у витязя зазноба – красная девица Ульяна Никитична. И пировать бы на свадьбе веселой, и вкушать бы мед земного блаженства, если бы не отец Ульянушки. С давних пор завелись которы меж ним и отцом Пересвета, да столь непримиримы сделались они, что отдал родитель дочь другому молодцу, не о счастье ее, но лишь о своей обиде помышляя…
Вернулся Пересвет из очередного похода, а суженая ненаглядная уже чужой женой сделалась. С той поры саднило душу жестоко. И тем яростнее становился витязь в сражениях, в них избывая горькую обиду. Службой славною сделался он воеводой брянской земли. Был воевода любим войском и обласкан брянским князем Дмитрием Ольгердовичем. А только не было в том успокоения душе.
Раз, будучи с князем в земле Переяславской, случилось Пересвету беседовать с жившим в том краю богомудрым старцем. Дивна была речь Божия угодника! Точно бы самую душу вынул он из груди, омыл живительной ключевой водою, от всех язв и чирей очистил ее да с тем обратно вложил, всякую боль исцелив.
Тут-то и понял богатырь, что не лежит его сердце больше к мечу, не стремится к бранной славе, но жаждет лишь единого на потребу, той благой части, что не отнимется у избравшего ее… Постриг он принял в ростовском Борисоглебском монастыре, где свела его судьба с другим постриженником – Родионом Ослябей, ставшим Пересвету названным братом, другом духовным, с которым впредь не разлучались они. Вместе постриг приняли, вместе перешли в Свято-Троицкую обитель, где сподобил Господь разделить труды преподобного Сергия. И, вот, теперь обоих призвал Всемогущий вновь опоясаться мечами, вновь не единым крестом, но и копьем защищать родную землю…
– Мир вам, братья мои, твердо сражайтесь, как славные воины за веру Христову и за все православное христианство с погаными сыроядцами! – таково было благословение святого игумена.
Ликовало сердце Пересвета. Вся Русь собралась, забыв былые распри, на битву с врагом. Князья Мещерские, Костромские, Белозерские и Ярославские, Владимирские, Елецкие, Муромские, Полоцкие… Даже литовские! И брянский Дмитрий Ольгердович тут же был, впервые за долгие годы привелось бывшему брянскому воеводе свидеться со своим князем. Восхищался тот, озирая русские полки:
– Не бывало еще на Руси столь устроенного войска! Войску царя Македонского подобно оно!