Слава России - стр. 120
Ночь выдалась как нельзя лучше для доброго дела! Тепло, светло, а дух-то какой! Чахли вдоль всей дороги черемухи своими скромными кистями, а кое-где за оградами набухала красавица-сирень. Нет в природе времени лучшего! Светлая седмица совсем недавно отошла, но еще и Церковь, и вся природа в унисон с ней ликовала:
– Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ!
Лишь в два двора должно было зайти девочкам: Настене сундучок с приданым оставить и старухе Панкратьевне, что, ходя за расслабленным мужем до последней скудости дошла, мешочек с разной снедью – ей и болящему побаловаться. А уж к Мавре Никитичне можно будет и днем по пути из церкви забежать… Она одна все про тайное Уленькино благотворение знает.
В прошлом году вспыхнула какая-то жестокая болезнь в окрестностях Мурома, много жизней покосившая. Перепугались люди насмерть, до бунтов дело дошло по местам. А всех хуже пришлось болящим, ибо здоровые, боясь заразиться, ничем не желали им помочь, за версту обходили их дома, а случались и безумные, что предлагали такие дома жечь вместе с несчастными.
Среди заболевших оказалась Мавра Никитична, ее муж Борис Тимофеевич и их сынишка Петруша. Этих-то троих несчастных и бросили умирать без ухода, пищи и воды, ибо сами они не могли подняться. Узнав об этом, Уленька решила, во что бы то ни стало, помочь несчастным. Варюшка на сей раз наотрез отказалась помогать ей, заревела горько:
– Пожалей меня, боярышня милая, я смертушки боюсь! Ох-ох-онюшки, как боюсь!
Не то, чтобы Уленька не боялась смерти. Но гораздо больше страшило ее сознание, что три невинных человека в муках умирают, оставленные всеми. И всякую ночь отважная девочка стала, одевшись простой крестьянкой, сбегать из терема, чтобы ходить за больными. Она сама мыла их, готовила и подавала им пищу и лекарства, и, конечно, неустанно молилась об их исцелении. Увы, хозяин дома, и без того хворый, преставился, несмотря на все старания. А, вот, Мавра Никитична с сыном поправились к великому удивлению соседей. Теперь Уленька, которую Господь уберег от смертельной заразы, старалась по возможности помогать бедной вдове, а та свято хранила ее тайну. И когда спрашивали ее, кто же помог им с Петрушей в дни болезни, отвечала коротко:
– Господь милосердный своего ангела послал!
Когда до дома Настены осталось лишь несколько шагов, неожиданно налетел порывистый ветер, и небо, только что столь ясное, затянулось непроглядными тучами. Варюша задрожала и прижалась к Уленьке:
– Ой, боярышня, жуть-то какая! Хоть глаз выколи! Как же мы домой-то возвращаться будем?
– Дорога прямая, не заблудимся, – беспечно откликнулась Уленька.
– Ты уже заблудилась, Ульяна! – раздался вдруг злой и неприятный голос, и прямо перед девочками выросла огромная, страшная тень. Это не был человек, но не было и животное. Уленька не могла разглядеть его самого, но лишь красноватые, как раскаленные угли глаза, впившиеся в нее с неугасимой ненавистью и готовые испепелить.
Над головой неведомого существа сверкнула молния и грянул гром. Варюшка с визгом ничком упала на землю и лишилась чувств. На колени упала и Уленька, уже поняв, кто перед ней.
– Слушай меня, Ульяна! – хрипло сказал бес, кругом которого шел дым от только что ударившей молнии. – Прекращай свое благотворение! Если не прекратишь, то худо тебе придется! Страшною смертью умрешь ты, если не оставишь своих подвигов!