Сладострастие бытия (сборник) - стр. 50
Осторожными шагами приблизившись к двери номера пятьдесят семь, она долго простояла рядом, одновременно обрадованная и подавленная тем, что с ней происходило. Потом, когда машинка умолкла, Кармела вдруг почувствовала, что ее дыхание тоже остановилось. И она убежала в свою каморку.
Часть вторая
Глава I
В этот час жара брала над Римом верх.
Весь отель дремал в полной тишине. В комнатах, в тени опущенных штор, было относительно прохладно.
– Я не помешаю вам, доктор? – спросила Кармела.
Марио Гарани сидел за своим рабочим столом, запустив пальцы в волосы.
– Да… – прошептал он.
– Тогда я приду в другой раз. Прошу прощения.
– Раз уж зашла, говори. Так в чем дело?
– Я хотела бы узнать, сколько это могло бы стоить… – ответила она, вытаскивая из-под фартучка толстый пожелтевший пакет.
Он взял пакет, извлек пачку плотных хрустящих бумаг и развернул их.
– Откуда у тебя эти акции? Чьи они? – спросил он удивленно.
Это были акции на предъявителя Генеральной компании «Конголезские рудники». Они были отпечатаны на французском языке черными буквами на светло-зеленой бумаге с рамкой из листочков. На них стоял год выпуска: 1909.
– Они принадлежат графине, той даме из пятьдесят седьмого номера, – ответила Кармела. – На днях она рассматривала фотографии. Снимки картин, где была изображена она начиная с юных лет. Вот никогда бы не подумала, что может существовать столько портретов одного и того же человека! Их там было не менее сорока. Она сказала, что после ее смерти они все будут переданы в музей. А потом из чемодана выпал вот этот пакет, и она сказала: «Однако у меня их было несколько!» Потом пояснила, что их дал ей некий Ван Маар. Я уже не знаю когда. И что в колониях это должно быть в цене. Вот я и пришла к вам узнать, нельзя ли их продать?
– Тебе сама графиня поручила заняться этим?
Кармела опустила свои красивые ресницы. Под здоровым естественным цветом лица краска смущения осталась незамеченной.
– Она их мне подарила, – ответила она вполголоса. – И сказала, что я могу делать с ними все, что захочу, поскольку завещание уже составлено и что это – для меня. Но ведь у нее самой ничего нет. Она снова не может платить по счету. И если ее отсюда выселят, я не знаю, куда она пойдет…
– А почему ты обратилась именно ко мне? – спросил Гарани.
Девушка смутилась еще сильнее:
– Потому что… потому что… вы, вероятно, знаете так много, иначе бы вы не могли столько писать, сколько пишете… Да и к тому же я не доверяю администрации отеля…
Она ведь не могла ответить ему прямо: «Я обращаюсь к вам, потому что вы представляетесь в моих мечтах именно тем мужчиной, с которым я вхожу во дворцы или сажусь в самолеты. У этого мужчины ваше лицо… Потому что я люблю вас, хотя вы об этом и не догадываетесь… Потому что у меня наконец-то появилась возможность поговорить с вами о чем-то другом, кроме как о сдаче ваших вещей в чистку. Я так долго ждала этого момента».
Он встал. Никогда он не казался Кармеле ни таким высоким, как в этот момент, ни таким красивым, когда она увидела очень близко его светлые, чуть удлиненные к вискам глаза, его черные волосы, растущие низко на шее, его широкие худые плечи, расстегнутая рубашка. Измятые задранные брюки приоткрывали худые щиколотки и поношенные ботинки из желтой замши на низком каблуке.