Сладкое вредно для здоровья - стр. 21
Наталья Левоновна, жена Зотова-старшего, вышла из своей комнаты, когда Юрий уведомил ее о моем приходе. На первый взгляд было трудно поверить, что ей всего сорок лет, как было указано в деле, я бы дала лет шестьдесят: уставшее морщинистое лицо, неаккуратно собранные волосы, апатичный взгляд. Причина такого состояния неудивительна: у нее умер сын.
– Здравствуйте, я Таня Иванова, частный детектив, – представилась я. – Занимаюсь вашим делом.
– Но мы полиции все рассказали, – устало произнесла Наталья Левоновна.
Я поняла, что она, скорее всего, приняла успокоительное, а это плохо: ее мысли могут путаться и соображать она не будет.
Я также обратила внимание, что все три человека, сидя в одной комнате, чувствовали себя неуютно: они переглядывались, словно боялись сказать что-то лишнее, и сидели, сжавшись. Данное поведение говорило о том, что в этой семье все же есть какие-то тайны, о которых они не готовы рассказывать при всех.
– Знаете, я бы хотела поговорить с каждым из вас наедине. В идеале в отдельной комнате, – произнесла я с улыбкой.
Зотовы переглянулись, на их лицах было выражение удивления.
– Я знаю, вы сейчас скажете, что вы семья и у вас нет секретов друг от друга. Но практика показывает, что не все нужно знать всем.
Зотовы снова переглянулись, но в их глазах я прочитала понимание, что я права.
– Наверное, уместно будет вести беседу на кухне. Там дверь закрывается, – предложил Юрий.
– Великолепно, – сказала я почти с азартом.
– И я могу начать первый отвечать на вопросы, – предложил Юрий.
– Еще лучше, – улыбнулась я, довольная, что мне сразу идут навстречу.
Приятно же, когда люди идут тебе навстречу.
Юрий и я зашли на кухню и закрыли за собой дверь. Она была окрашена в белый цвет, уютная и немного обжитая, на подоконнике под кружевными занавесками стояли цветы, на полках аккуратно расставлены баночки с вареньем, медом и специями.
В этой комнатке Юрий и я уединились, чтобы никто не мог слышать наш разговор. Свидетель более разговорчив, когда с полицейским или детективом, в моем случае, остается наедине.
– Юрий, хочу сразу сказать, что вы, наверно, думаете, что торт отравили еще в кондитерской, но есть и другая версия, – произнесла я, как только мы устроились за столиком.
Юрий нахмурился, но в его глазах появилось любопытство.
– Что-то мне подсказывает, что вы подозреваете кого-то из членов моей семьи, – сказал он, угадывая мои мысли.
– Верно, – подтвердила я. – И, похоже, у вас тоже есть подозрения.
– Да. Я подозреваю свою мачеху, Наталью Левоновну, – уверенно сказал Юрий; в его голосе даже проскользнула нотка раздражения.
На мгновение я была удивлена. Просто выглядело это все нелогичным. Про ненависть или неприязнь пасынков к своим мачехам мне известно – до сих пор этот стереотип имеет место быть, – но в данном случае это казалось абсурдным. Зачем ей травить торт, если она знает, что его будет есть маленький ребенок, о котором отзывались как о большом сладкоежке?
– Расскажите мне про ваши отношения с мачехой, – попросила я, стараясь понять мысли парня.
– Как я уже пояснил, она мне мачеха, – начал Юрий. – Моя родная мать умерла от рака, когда мне было четырнадцать. Это было ужасное событие в моей жизни, маму я очень любил и надеялся, что отец ни на ком не женится после нее, ну, в ближайшие годы, по крайней мере. Хотя когда я оканчивал одиннадцатый класс, я обнаружил, что он стал часто на свидания какие-то бегать. Несколько ночей даже дома не ночевал, но врать не буду, это даже было мне на руку. – Юрий мне подмигнул, а я поняла, что он наверняка устраивал тусовки или игры в квартире в отсутствие отца. – А тут возвращаюсь домой, счастливый после последнего звонка, а они, мой отец и Наталья Левоновна, два голубка, сидят на кухне, улыбаются. Я своими успехами похвастался, и они мне выдают: «А мы женимся. И у тебя будет братик или сестричка».