Слабо не влюбиться? - стр. 38
– Я так и понял, – Соколов усмехается и хлопает себя по животу. – Решил, что принт нашей дружбы будет круто смотреться на моем пузе.
Татуировка выглядит завораживающе. Мастер, который ее делал, потрудился на славу. Линии плавные и четкие. Контрасты соблюдены. Пропорции тоже. Меня будто засасывает в незримую пучину прошлого, и я, потеряв связь с реальностью, протягиваю руку к Тёмкиному животу. Хочу пощупать оживший кусочек детства.
До его тела остается каких-то пара несчастных сантиметров, когда я, опомнившись, прихожу в себя и смущенно одергиваю ладонь. Татуировка располагается слишком близко к линии ремня, и касаться парня, пускай даже лучшего друга, в таком интимном месте – чересчур.
Однако Соколов подобных сомнений не разделяет. Заметив замешательство, он обхватывает мою руку и прижимает ее к себе:
– Камон, Вась, не стесняйся. Потрогай, если хочешь.
Меня тотчас обдает обжигающим теплом его кожи, и подушечки пальцев схватываются острым покалыванием. Через мое тело словно пропустили ампер этак пятьсот, не меньше. Ощущаю себя оголенным проводом – вот-вот начну искрить и потрескивать.
Тёмкин живот очень твердый. А еще горячий и гладкий. Только тонкая волосяная дорожка прямой линией тянется от пупка и ныряет в брюки.
Шок, смятение, стыд.
Эмоции смешиваются воедино и удушающим жаром приливают к щекам. Поверит не могу! Я щупаю Соколова там… Ну, то есть не совсем ТАМ, но в непосредственной близости. Еще немного – и контент сменит возрастное ограничение на восемнадцать плюс.
– Ух ты! – только и могу выдохнуть я, наконец опуская ладонь на столешницу. – Татушка огонь!
Пальцы предательски дрожат. Дыхание сбилось. Только что произошло самое эротическое событие в моей жизни, и я никак не могу унять не на шутку разошедшееся сердце.
– Я и сам кайфую, – признается парень, опуская футболку и вновь опускаясь на небольшой диванчик.
– А почему набил именно на животе? – любопытствую я, пряча дрожащие руки под стол. Подальше от его глаз. – Не самое тривиальное место.
– Не знаю, – Соколов жмет плечами и небрежно взлохмачивает челку. – Дернуло что-то. Да и предки не сразу запалят. Под шмотками ведь незаметно.
Представляю лица дяди Макара и тети Алины, когда они увидят очередной элемент Тёмкиного подросткового бунта. Они от нострила* только-только отошли, а сын им уже новый «сюрприз» приготовил. Что поделать, Соколов обожает эксперименты с внешностью, и никакими разумными доводами его не остановить.
– Родители тебя прибьют, – со смехом выдаю я. – Доиграешься.
– Поворчат да забудут. Обычное дело, – он скашивает глаза на экран, расположенный над зоной выдачи, и лениво поднимается на ноги. – Заказ готов, малая. Сейчас будем пировать.
* Нострил – прокол крыла носа.
18. Глава 17
– Нет, все-таки клево, что у тебя есть татуха! Теперь я тоже хочу, – откусив картофель фри, говорю я. – Это больно?
– Терпимо, – жмет плечами друг. – А что бы ты набила?
– Может, бабочку. Или птичку. Или вообще какую-нибудь жизнеутверждающую фразу, – принимаюсь фантазировать я.
– Только не одну из заезженных слезливых цитат из ВКонтакте, – хмыкает он.
Я, как человек, регулярно делающий репосты этих самых цитат на свою стену, возмущенно вопрошаю:
– Это еще почему? Ты имеешь что-то против мудрости из соцсетей?
– Нет. Просто некоторые девушки постят так много депрессивного дерьма про любовь, что уже даже я начинаю скучать по их бывшим, – иронично замечает Тёма.