Сквозь войну и руины - стр. 59
Без предупреждения Тэрин схватил кусок корня и одним движением вырвал его из раны. Лирей завыла. Данн посмотрел вниз и увидел зияющую дыру в кожаных доспехах, которая уходила внутрь тела. Однако кровь не брызнула из открытой раны, не вытекло даже струйки.
Тэрин положил одну руку на бок Лирей, а другую – на рану.
– Все будет хорошо, дитя мое. – Челюсти эльфа сжались. – Все будет хорошо.
В животе Данна все сжалось от ужаса. Совсем не казалось, что все будет хорошо.
– Тэрин. – Эйсон оторвал руку от плеча Алеа и опустился на колени рядом с другом, поморщившись от боли. – Тэрин, рана очень серьезная, а ты очень слаб.
– Я не дам ей умереть, – прорычал Тэрин. – Ты удерживай поток крови. А я заживлю рану.
Эйсон перевел взгляд с Лирей на Тэрина, на мгновение закрыл глаза, потом кивнул, и его лицо стало холодным и стоическим. Данну показалось, что Эйсон выглядел более измученным, чем Тэрин.
Данн ослабил хватку на запястьях Лирей, поднял голову и увидел, что над ними стоит Алеа, ее глаза были широко раскрыты, и она не сводила их с сестры.
– Клянусь богами, – прошептал Данн, на глазах которого рана Лирей стала закрываться, мышцы срастались, появлялись новая плоть и кожа.
Данн и прежде видел, как Тэрин исцелял раны – эльф вылечил его плечо, – но ничего подобного и никогда прежде. Как, именем Герайи, такое возможно?
Лирей застонала, под закрытыми веками зашевелились глаза. Тэрин упал в грязь, тяжело дыша.
– Нам нужно доставить ее в Аравелл, – сказал он, стискивая переносицу и встряхнув головой, словно пытался не заснуть. Потом он обнял себя за колени и закинул голову назад, стараясь замедлить дыхание. – Эйсон, нам нужно закрыть рану на твоей ноге. Придется использовать огонь.
Алеа опустилась на колени рядом с Лирей, убрала волосы сестры с лица и провела пальцами по щеке. Сделав глубокий вдох, Данн поднялся на ноги, взял свой меч и вытер клинок о штаны. Потом убрал меч в ножны и повернулся к существам, которые стояли напротив, но увидел лишь темноту и смутные очертания деревьев и подлеска.
Балдон все еще их охранял, однако теперь он стоял на двух ногах, приняв более человеческую форму – более здесь было ключевым словом. Кровь и грязь покрывали серый мех оборотня, на котором остались куски дерева и коры. Из горла вырывалось тихое рычание.
– Почему они остановились? – спросил Данн, все еще пытавшийся отдышаться и успокоить сердце.
Он едва ли обменялся двумя предложениями с анганом с тех пор, как тот появился в Даракдаре. Теперь наступил подходящий момент это изменить.
– Их не пропускал Нитрандир, – ответил Балдон, чей голос оставался хриплым и холодным.
Он повернул голову и указал куда-то вправо, и его золотые глаза заблестели в белом свете балдира, висевшего между Эйсоном и Тэрином.
Данн проследил за взглядом Балдона и не нашел слов, что случалось с ним очень редко. Он и сам не понимал, как мог это пропустить – скорее всего, из-за отсутствия нормального света, – но перед ним возвышалась огромная статуя, не менее десяти футов в высоту, состоявшая из толстых корней, которые сплелись, точно змеи. Корни имели очертания почти человеческой фигуры, хотя плечи были непропорционально большими, а грудь широкой и мощной. Украшенные узорами доспехи покрывали все тело, руки и ноги. Пластины доспехов, окантованные золотом, показались Данну в два раза более толстыми, чем любые, которые он видел раньше.