Сквозь войну и руины - стр. 20
Хейм жив. Он только что стоял здесь. Не во сне и не в видении, созданном воображением. Кейлен слышал его голос и ощущал объятия.
И видел, как он ушел, словно в этом не было ничего особенного. Словно Кейлен ничего не значил. В этот момент он чувствовал себя более одиноким, чем когда-либо прежде, а воспоминания о родных заполнили его разум.
Фейнир, который спас его от Фритца, Куртиса и Деннета; Элла, сидящая с ним на крыльце перед Испытанием; отец протягивает ему меч; мать входит в шатер, где шел пир, и обнимает его.
Они мертвы. Исчезли навсегда. Он произнес эти слова вслух, и ему показалось, что его ударили молотом в живот. Он больше никогда не увидит их лиц, не услышит голосов. И после всего этого он не мог поверить, что его брат повернулся к нему спиной. Хейм его видел, обнимал, говорил с ним. А потом ушел.
В детстве Кейлена именно Хейм всегда за ним присматривал. Самый сильный, самый добрый, самый заботливый. Кейлен хотел только одного: стать таким, как Хейм.
Когда темные мысли уже грозили его поглотить, океан тепла нахлынул на него от разума Валериса, заполняя трещины и ослабляя боль. Дракон склонил шею, тихонько ткнул носом в плечо Кейлена, и из могучей груди послышалось тихое ворчание. Гнев всегда был чувством, которое Валерис знал лучше других, ярость дракона питалась яростью Кейлена, давая им обоим силу. Но, когда они стояли на площади все еще горевшего города, когда их окружали смерть и утраты, тепло Валериса смягчило огонь гнева Кейлена, позволив скорби достичь таких глубин, которых он прежде не знал.
Закрыв глаза, Кейлен прижался лбом к морде Валериса, обняв правой рукой голову дракона, левая висела вдоль тела, боль усилилась после того, как сражение закончилось. Он провел пальцами по чешуе Валериса, коснулся обрамлявших морду дракона рогов, которые становились все больше, а когда заговорил, его тихий голос дрожал:
– Он был тут, совсем рядом…
В ответ из груди Валериса донеслось глухое ворчание.
Дракон еще сильнее прижал голову к Кейлену, пытаясь утешить вторую половину своей души. Юноша чувствовал, как утрата наполняет сознание Валериса. Дракон понимал горе Кейлена, мгновения тоски и сомнений. И, когда каждое ощущение, каждый образ проходили через разум дракона, боль Кейлена становилась слабее, и все сливалось в одну мысль: Ты никогда не будешь один.
Так они стояли некоторое время, объединив разумы, словно во всем мире остались только они двое. Кейлен с радостью навсегда бы остался в таком состоянии, если бы не рука, которая легла ему на спину.
Кейлен вздохнул, открыл глаза, повернулся и увидел Эрика. Вирандр выглядел так, словно его протащили через бездну и вышвырнули обратно. Многочисленные раны покрывали тело, грязь и кровь засохли на одежде и коже. Рядом с ним стояли Тармон и Вейрил, выглядевшие ничуть не лучше. Но они были живы, и только это имело значение.
– Я знаю, что задам глупый вопрос, Кейлен, но ты в порядке?
Кейлен покачал головой, горячие слезы собрались в уголках его глаз.
– Нет.
Эрик потянулся к нему и крепко обнял.
– В Оммском лесу, – заговорил Эрик, – ты не упоминал брата, когда рассказывал о своей семье.
– Потому что он умер два года назад, – слова эхом повторились в сознании Кейлена, когда он отстранился и ощутил ком в горле.
Хейм жив.