Сквозь войну и руины - стр. 18
Брат-капитан Каллинвар стоял на коленях в том самом месте, где его оставил Арден, держа на руках лишившееся доспехов тело Вератина. Видеть Гроссмейстера таким было очень странно. Даже противоестественно. Вератин всегда являлся настоящей башней в человеческом облике. Твердый, негнущийся, никогда не ломавшийся. Однако сейчас он лежал, лишенный жизни, с отсеченной нифралом душой, которой предстояло вечно скитаться в бездне, и она уже никогда не сможет попасть в залы Акерона. Это казалось неправильным.
Постепенно Арден отвел взгляд от тела Вератина и посмотрел на Каллинвара. Волосы у него на затылке зашевелились, а легкие покинул воздух.
Если совсем недавно доспехи Каллинвара ничем не отличались от доспехов Ардена – перекрывавшие друг друга зеленые пластины, – то теперь вокруг Печати Акерона на его груди, наплечниках, а также краях шлема появился золотой орнамент, который мерцал в сполохах огня.
Арден видел, как другие рыцари опускались на одно колено, прикладывали кулаки ко лбу, а потом к груди, и каждый, склонив голову, произносил лишь одно слово:
– Гроссмейстер.
Арден последовал их примеру, и вибрация прошла по его колену, когда оно коснулось камня. Он поднес кулак ко лбу, потом, не спуская глаз с Каллинвара, приложил его к груди.
– Гроссмейстер.
Арден видел, как шлем Каллинвара превратился в жидкий металл, уходя в доспехи, открывая залитое слезами лицо и подавленный взгляд покрасневших глаз. Каллинвар наверняка должен был испытать гордость, став Гроссмейстером рыцарей Акерона, но Арден читал лишь боль и утрату в его взгляде.
Несколько мгновений все молчали. Даже лорийские мужчины и женщины, тихонько перешептываясь, остановились, чтобы посмотреть на стоявших на одном колене рыцарей. Бойцы в кожаных доспехах, солдаты в стальных латах и кольчугах, воины, сидевшие верхом на черных, как обсидиан, скакунах, с изогнутыми клинками в руках и несколько боевых магов, за плечами которых развевались плащи.
Они стояли с широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами. Многие никогда не видели рыцарей в охраняющих доспехах. В эту ночь они увидели, как с неба упали почти тридцать рыцарей в полном вооружении, с мерцавшими духомечами в руках. А теперь рыцари преклонили колено и смотрели на встававшего на ноги Гроссмейстера Каллинвара.
Каллинвар поднял голову, его взгляд на несколько мгновений задержался на неподвижном теле Вератина, потом он огляделся по сторонам и, тихо вздохнув, прижал к груди тело своего погибшего соратника – так мать держит новорожденное дитя.
Отчаянно дрожавший Каллинвар слегка пошатнулся, и Арден краем глаза отметил, как с исполненным тревоги лицом начала подниматься Руон, но Каллинвар сумел сохранить равновесие, и она осталась на месте.
Арден все еще стоял на одном колене, прижимая к сердцу сжатый кулак и чувствуя, как его удары отдаются во всем теле, по которому пробежала дрожь. Когда перед ним возникла зеленая сфера, начавшая постепенно расти, обретая в центре черный цвет, Печать у него на груди стала издавать низкое гудение.
Арден встал, увидев, что появляется Разлом, и посмотрел в сторону Кейлена, не сводившего взгляда с брата. Покрытая белой чешуей голова дракона, с прищуренными глазами, нависла над Кейленом. Три чувства овладели сердцем Ардена: облегчение, сожаление и гордость. Облегчение от того, что Кейлен жив и его не было в Прогалине в ту ночь, когда на деревню напали Отмеченные Кровью. Сожаление, что он не мог остаться рядом с братом, когда Кейлен в нем нуждался. Гордость за маленького брата, ставшего дралейдом. Воином из легенды. Лидером.