Сквозь долину дождя и солнца - стр. 5
Ещё в первый час своей жизни, когда он был доставлен к своей матери только что отошедшей от наркоза, бездонный омут темных глаз прорезал волокна души молодой женщины. Едва способная говорить от сильных послеоперационных болей, она сказала – «Я что тебе совсем не понравилась?».
Таким был взгляд Михеля, он смотрел не просто на предмет или на человека – он смотрел сквозь.
Люди порой и сами не замечали за собой, что в общении с «не таким как все» – мальчиком, они на мгновение теряли самих себя. Обнаружение прежнего сознания приходило после, но навязчивые мысли, что перед ними предстал больше чем просто человек – этих людей не покидали.
Правда в основном Михель вызывал исключительно положительную отзывчивость, что его смело можно было назвать баловнем судьбы. Мастера стрижек на перебой с восторгом отзывались о его красоте, а продавцы любимой курицы, всегда спешили одарить мальца угощениями. Даже врачи, которые частенько любят запугивать матерей особенных детей – сомнительными перспективами, и те, с усладой утверждали, что Михеля ждёт светлое будущее.
Вот только считать этого юнца чистым ангелом – не стоит, ведь помимо послужного списка добродетелей, в Михеле просыпался вулкан говнистых черт. Скажем, он мог нарочно ущипнуть свою мать за отточенный бицепс, если той вдруг вздумалось помешать раскалённому моменту видеоигры. Или же пуститься в на редкость эмоциональную истерию, реши той призвать его ко сну раньше установленного времени. Да и любые вихревые закидоны, могли быть ожидаемы если что-то шло не по плану Михеля.
– Пропуск! – несмотря на то, что время двинулось на несколько лет вперёд, а технологии и социальные новшества дали весьма неслабые плоды, проходной клич на пропускном пункте оставался верным старым временам.
– Я Михель. – спокойно ответив звонкому в голосе охраннику.
– Это я знаю, но пропуск необходим.
– Я полетел.
– Да? И куда же? – за семь месяцев работы, коренастый охранник, имени которого почему-то не знает никто, научился без смущения поддерживать не совсем привычные диалоги.
– В Рим!
– Пропуск. – сквозь зев.
– Ты не должен здесь быть, искусственный разум давно поставил крест на перспективе такого как ты. – невежливо ткнув правдой реалий.
– Но пропуск то, все равно нужен. – ни на грамм не испытав задетого чувства.
– Я пройду так. – привыкший с детства не уступать в позиции упёртого барана.
– Будет так… – задумавшись – Я пропущу тебя, если ты дашь правильный ответ на загадку что я тебе задам, идёт? – не замечая за собой, что он уже поддаётся мелодичному гипнозу.
– Да! – громко воскликнув. – Самое то! Идёт!
– Тогда слушай… – приподняв голову и зажмурив глаза – Что охотники…, а…, заворачивали в тёплый лоскуток, который они подсовывали волчонку после того, как подстрелили его мать волчицу. То, что могло ребенку заменить мать? – намеренно, хаотично сформулировав загадку, наивный охранник, растянувшись в улыбке ожидал немедленного провала Михеля.
И тут Михель вспомнил, что больше всего напоминало о его маме, в какие моменты он чувствовал наибольший момент уединения матери и сына, когда они были счастливы только вдвоем, и что навсегда останется в его памяти, как знак самого теплого момента детства.
Когда мама разделывалась со всеми своими бытовыми делами и работой, она усталая, без сил плюхалась на мягкий диван. Оставалось не больше полутора часа до возвращения отца с работы, и она могла посвятить это волшебное время на восстановление. Тогда Михель, забросив свои уроки, подбегал к ней и ласково обнимая ложился рядом, прижавшись своей головой к материнской груди. И он слышал тот стук, который никогда не спутает ни с каким отзвуком предмета. Но если все же попросить Михеля описать на что был похож стук сердца, то он бы незамедлительно ответил: