Скверный маркиз - стр. 27
Орелия вышла из комнаты и, закрывая дверь, увидела в коридоре дворецкого.
– Мистер Руперт проснулся, мисс? – спросил тот, прежде чем Орелия успела заговорить с ним.
– Да, но думаю, что он сейчас опять заснет. У него жар, и было бы очень нелишним послать за врачом.
– Сейчас пошлю, мисс, но я шел сказать, что его сиятельство дома.
– Он у себя внизу?
– Да, мисс, в библиотеке. И, надо вам доложить, не очень-то он доволен, что мистер Руперт так неожиданно заяви… – он немного смущенно кашлянул, – прибыл из Оксфорда.
– Я сама поговорю с его сиятельством, а вы, пожалуйста, покажите мне, как пройти к библиотеке, и потом пошлите за врачом.
– Очень хорошо, мисс.
Дворецкий был достаточно вышколен, чтобы выражать свое отношение к происходящему, это было бы в высшей степени делом немыслимым, но, когда он пошел вперед, его спина выразительно свидетельствовала о том, что лично он не одобряет действий Орелии. Молодым леди, гостящим в Райд Хаузе, не полагается отдавать приказания и ухаживать за больными вроде мистера Руперта. Тому надлежит сейчас быть в Оксфорде, усердно и прилежно постигая основы и глубины науки, а не досаждать его сиятельству своим непредустановленным появлением, да к тому же еще в возмутительно непотребном виде. Да, мисс Орелия нарушает незыблемые правила…
Пройдя через холл и увидев дверь библиотеки, она поблагодарила дворецкого и сказала, что извещать его сиятельство о ее приходе нет необходимости, так что дворецкому оставалось лишь распахнуть перед нею дверь и молча удалиться, что он и сделал, опустив глаза и плотно сжав губы. Изо всех сил стараясь преодолеть робость и тревожные опасения, Орелия тихо вошла.
Три больших французских окна – по сути двери, ибо начинались они от самого пола и были выше человеческого роста – вели прямо в сад. Вдоль стен библиотеки, с пола до потолка, тянулись книжные полки. Посередине стоял большой письменный стол, за которым сидел маркиз и что-то писал. В превосходном сером сюртуке из тонкого сукна и брюках палевого цвета он выглядел чрезвычайно элегантным. Белоснежный галстук был завязан искусными пышными складками, а высокие ботинки, начищенные смесью ваксы с шампанским, ярко блестели в свете солнечных лучей. Удивленно подняв брови, он оторвал взгляд от бумаг, но, увидев на пороге Орелию, медленно встал.
– Могу ли я поговорить с вашим сиятельством? – пролепетала она.
– Ну разумеется! Всегда к вашим услугам, мисс Стэнион! – любезно отвечал ей маркиз, всем своим видом выказывая благодушие. Он подошел к горящему камину и указал ей на высокое, с выгнутой спинкой, кресло, обитое красным бархатом. Она присела на краешек и с некоторым усилием и опасением взглянула на маркиза, а он снова увидел бледно-золотистые волосы, обрамлявшие маленькое личико, и большие глаза, потемневшие от волнения. Нерешительно Орелия спросила:
– Вы, милорд, уже знаете, наверное, что ваш племянник нездоров?
Маркиз нахмурился:
– Мой племянник? Так вы поэтому пожелали увидеться со мной?
– Я была свидетельницей того, как он приехал сюда и ему стало плохо. Он немного поспал, но у него началась лихорадка, и я попросила вашего дворецкого послать за врачом.
– Надо полагать, в этом не было никакой необходимости.
Тон его стал таким резким, что Орелия едва не дрогнула. Маркиз был очень высок и так властно смотрел на нее, что Орелия снова подумала, как при первой встрече с ним, что в его красоте есть нечто, вызывающее тревогу. От него исходила такая уверенность в своей правоте и непреложном превосходстве над всеми прочими, что она ясно поняла, почему Руперт так его боится. Значит, его приезд к дяде в Лондон, несмотря на страх, – героический поступок, и выпил он по дороге для того, чтобы придать себе храбрости, а если учесть, сколько его заставили выпить еще в Оксфорде, то неудивительно, почему он потерял сознание на пороге Райд Хауза. Его приезд сюда – настоящий акт героизма.