Скованные одной цепью, или Я тебе не жена! - стр. 8

Убедив себя, что она уже отправилась к охранникам пожаловаться на вандализм, я для очистки собственной совести заглянула в следующий зал, где у нас находились предметы семнадцатого-девятнадцатого веков. Но там все было в порядке – никто не сдвигал карты на стенах, под стеклом спокойно висели платья мещанок и мундиры офицеров времен Наполеона. Тишь да гладь.

Уже собравшись развернуться и пойти наконец домой, я обратила внимание, что из-за шкафчика в углу торчат носки чьих-то туфель. Тимофеевна, что ли, прячется, чтобы ее не поймали с поличным? Бабулька, похоже, совсем из ума выжила.

– Выходите, я вас вижу, – громко сказала я и, не получив ответа, тяжело вздохнула. – Мне сразу охрану позвать или вы просто прекратите ломать комедию?

Снова ноль реакции.

Рассердившись, я подошла к шкафчику…

И едва не осела на пол с забившимся сердцем. Там, в углу, скорчилась без сознания уборщица Гуля. Кто-то завязал ей рот и стянул тряпкой запястья. И это определенно была не сухонькая Тимофеевна, у которой на такое не хватило бы сил.

Я не успела и вскрикнуть, чтобы позвать на помощь. Вокруг меня сомкнулись сильные руки, закрывая рот, в бок уперлось что-то острое, царапнув кожу под блузкой.

– Взвизгнешь – выпущу кишки, – прошептал на ухо мужской голос. – Поняла?

Я слабо кивнула. На глазах выступили слезы, колени сразу же начали подгибаться. В голове болезненно пульсировала всего одна мысль: закричу – убьет, не закричу – тоже наверняка убьет. Рискнуть ли этим крошечным шансом только для того, чтобы подать знак охране?

– Вперед, – тем временем приказал голос над ухом.

Лица напавшего мне не было видно, но по хватке ощущалось, что мужчина высокий и сильный. Такой свернул бы мне шею меньше чем за секунду. Осознание этого факта помогло принять решение, которое казалось единственно верным: послушаться и сделать все, что психопат прикажет. А в том, что передо мной, вернее за спиной, сумасшедший, сомнений не было. Только больному на голову взбрендило бы влезть в краеведческий музей, настолько незначительный, что о нем знали не все горожане.

Толчок подсказал направление. Я зашагала в первый, главный зал и остановилась перед камнем.

– Закрой глаза и не рыпайся.

Если бы мне не затыкала рот пахнущая железом и землей ладонь, я бы засмеялась, честное слово. Какое рыпаться, тут шевельнуться страшно, чтобы не заполучить дырку в боку! А я не торопилась на тот свет. Кто же в старости будет подбирать котят у подъездов?

Новый толчок заставил меня подойти вплотную к камню. Опускать веки я на свой страх и риск не стала, поэтому сначала почувствовала, как бок перестало царапать острие, а затем увидела, как мужчина с кинжалом в руке касается полустертого символа, находящегося в центре менгира.

Мужчина тут же убрал ладонь, но перед моим внутренним зрением сохранилась картинка с оружием, которым он мне угрожал. Не кухонным ножом и не охотничьим – кинжалом! И он совершенно не походил на нелепую сувенирку для туристов. Хорошее, заточенное обоюдоострое лезвие, простая рукоять, обмотанная кожей, на навершии переплетение линий – то ли монограмма, то ли герб, в полутьме не разобрать. В целом оружие выглядело рабочим, таким, будто им постоянно пользуются, а не хранят на полке как память о славном прошлом.

Если меня схватил и психопат, то он определенно повернут на истории. И ладно бы только это. Словно откликаясь на его прикосновение, символ на менгире тихонько засиял. Зато теперь стало ясно, что Тимофеевна не врала насчет свечения на шаманском камне.