Скотный Двор - стр. 10

Но каждый работал в меру своих возможностей. Куры и утки, например, сэкономили пять бушелей кукурузы во время сбора урожая, собрав разбросанные зерна. Никто не воровал, никто не ворчал из-за скудости его пайка, ссоры, укусы и ревность, которые были нормальными чертами жизни в прежние времена, почти исчезли. Никто не увиливал от труда – или почти никто. Молли, это правда, не умела вставать по утрам и имела обыкновение рано уходить с работы на том основании, что у нее в копыте очутился камень. И поведение кошки тоже казалосб несколько странным. Вскоре было замечено, что, когда нужно было сделать работу, кошку никогда нельзя было сыскать. Она могла исчезать на несколько часов подряд, а затем снова появляться во время еды или вечером после окончания работы, как будто ничего не случилось. Но она всегда находила такие превосходные оправдания и мурлыкала так ласково, что невозможно было не поверить в её благие, патриотические намерения. Лишь Старый осёл Бенджамин, казалось, совершенно не изменился со времён Революции. Он выполнял свою работу так же медленно и упрямо, так же угрюмо, как и во времена Джонса, никогда не увиливая и никогда не вызываясь на дополнительную работу. О восстании и его результатах он не высказал ни разу никакого мнения. Когда его спрашивали, не стал ли он счастливее теперь, когда Джонса не стало, он отвечал только: «Ослы живут долго. Никто из вас никогда не видел мертвого осла!», и остальным приходилось довольствоваться этими загадочными ответами.

По воскресеньям работы не было. Завтрак был на час позже обычного, а после завтрака всегда начиналась церемония, которая в обязательном порядке соблюдалась каждую неделю. Сначала было обязательное поднятие флага. Сноуболл нашел в кладовке старую зеленую скатерть миссис Джонс и нарисовал на ней копыто и рог белыми красками. Это полотнище поднималось на флагшток в саду фермерского дома каждое воскресное утро. Флаг был зелёным, объяснил Сноуболл, чтобы символизировать зелёные поля Англии, в то время как Копыто и Рог означали будущую Республику Животных, которая возникнет, когда человеческая раса будет окончательно свергнута и истреблена. После поднятия флага все животные гурьбой отправлялись в Большой Амбар на общее собрание, которое было известно как Собрание. Здесь планировалась работа на предстоящую неделю, выдвигались и обсуждались важные резолюции. Резолюции всегда выдвигали свиньи. Другие животные понимали, как голосовать, но никогда не могли придумать никаких собственных решений. Сноуболл и Наполеон были, безусловно, самыми активными в дебатах. Но было замечено, что эти двое никогда не были согласны: какое бы предложение ни сделал один из них, можно было рассчитывать, что другой всегда воспротивится ему. Даже когда было решено – против чего никто не мог возразить сам по себе – выделить небольшой загон за фруктовым садом в качестве места отдыха для животных, которые не работали, продолжались бурные дебаты о правильном возрасте выхода на пенсию для каждого класса животных. Собрание всегда заканчивалось пением «Зверей Англии», и вторая половина дня всегда была посвящена отдыху.

Свиньи выделили помещение для сбруи в качестве штаб-квартиры для себя. Здесь по вечерам они изучали кузнечное дело, плотницкое дело и другие необходимые искусства по книгам, которые они притащили с фермы. Сноуболл также занимался организацией других животных в то, что он называл Комитетами по Защите Животных. В этом деле он был неутомим. Он создал Комитет по Производству Яиц для кур, Лигу Чистых Хвостов для коров, Комитет по Перевоспитанию Диких Сотоварищей (целью этого было воспитание и приручение крыс и кроликов), Движение за Белую Шерсть для овец и множество других, помимо организации занятий по чтению и письму. В целом эти проекты оказались провальными. Попытка приручить диких существ, например, провалилась почти сразу. Они продолжали вести себя почти так же, как и раньше, и, когда с ними обращались великодушно, просто пользовались этим. Кошка присоединилась к Комитету по Перевоспитанию и была очень активна в нём в течение нескольких дней. Однажды её видели сидящей на крыше и разговаривающей с несколькими воробьями, которые были вне пределов её досягаемости. Она говорила им, что все животные теперь товарищи и что любой воробей, который захочет, может подойти и сесть ей на лапу; но воробьи, хотя и верили ей, как родной, всё равно держались от неё на расстоянии.